Книга Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли, страница 49 – Мари Ардмир

— И они вот так просто возвращаются назад..?

— Без нужных артефактов тебя убьет, — понял мое замешательство Ирдас и сильнее потянул за собой. — Идем.

И мы пошли. В кабинет, где было тихо, темно и вроде как безлюдно. Но стоило закрыться двери, как в комнате вспыхнул свет, в кресле за столом появилась скрытая плащом фигура, а в ее руках перо с гравировкой.

— Доброй ночи вам, герцог. Простите за тревогу в неурочный час. Я пришел с просьбой.

— Ирдас Ги Кайери? — удивился неизвестный под плащом. — А мне доложили, что вы решились на отчаянный шаг.

— Только Ги, без имени рода. Кто неспособен на продолжение, тот не зовется Кайери, — ответил совсем не простой следопыт. С кривой ухмылкой он лишил меня папок, сюртука и подтолкнул вперед. — На шаг я решился, но меня обокрали. А вот и причина моих терзаний.

Понятия не имею, как я выглядела в тот момент, но даже у плаща складки пошли рябью, перо дрогнуло в руке.

— Думаю, мне не нужно рассказывать, кто она и откуда. Это дело прошлого. — Эльф со стоном прислонился к стене, сложил руки на груди. — Давайте сосредоточимся на том, что есть. Ее группа не вовремя спустилась в подземелье, обозначила свое гражданство и ввязалась в драку. Старших товарищей закрыли, младшую выпустили. Хотелось бы сказать — милосердия ради, но, как я понимаю, ради подставы.

— Доказательства есть?

— Записи трехдневных выматывающих допросов «стерлись», носители девственно чисты. Забияка, плюнувший в одного из старших… товарищей, неожиданно разбогател. Ранее он перебивался с работы на работу, а сейчас позволяет себе личного врача. И последнее: так называемый отравитель вдвое тяжелее малышки. На месте преступления он оставил более глубокие следы, и, готов поспорить, он мужик.

— Итого, доказательств нет. — Развел руками плащ и откинулся на спинку кресла. — Я понимаю, к чему вы клоните, Ирдас, однако помочь не могу. До тех пор, пока не уляжется скандал или не найдется настоящий отравитель, девушке придется остаться в Подземелье.

Еще не вникнув в суть проблемы, я стояла на чуть дрожащих ногах, не понимая, откуда во мне растет чувство безысходности. А следопыт уже отлип от стены, сделал резкий шаг и поддержал за плечи.

— Тогда она останется без защиты в агрессивно настроенном обществе. Хотите, чтобы ее сегодня же уничтожили?

— Это да. Не учел, — устало покивал обладатель пера и потер макушку. — В свете нынешних настроений, признаться, я и сам удивлен, как вы провели ее сюда. В осаждаемое посольство. Через все посты, минуя проверки и расспросы.

— Назвал своей невестой.

— И вас пропустили?

— Я был убедителен, — ответил эльф, до последнего не ощущая подвоха.

— Так в чем проблема? — Плащ всплеснул руками. — Оставьте девушку себе. Как только решится скандал, я верну ее на поверхность.

— Это не выход. Я не жилец. К тому же, — Ирдас тряхнул головой, и три серьги в его ухе печально звякнули, — ни одна из моих невест не дошла до алтаря…

Плащ щелкнул пером.

— Давайте сократим «алтарное» расстояние до минимума и распишем вас здесь. А там… возможно, вы отложите свой уход.

Он не прогадал, со временем и сотней экспериментальных лечебных составов Ирдас Ги перестал думать о шаге в вечность и засиял здоровой зеленью глаз. Это крайне обрадовало меня, но не устроило великий род Кайери. Если честный эльф пообещал уйти из жизни и все богатства передать семье, то он обязан в кратчайшие сроки уйти из жизни и все-все передать семье. Наличие жены в этой схеме не предполагалось. Поэтому вначале нас пытались рассорить, затем развести, немногим позже решили устранить меня.

Но вопреки козням ушастой родни в нашей квартирке под крутым утесом всегда было тихо, уютно, тепло. И на этой благодатной почве семейная идиллия сложилась сама собой. Просто как-то наши руки соприкоснулись, как-то я загрустила, и он меня обнял, как-то проговорила с ним до утра. Как-то уснула на широком плече, как-то ответила на прощальный поцелуй, как-то незаметно забыла о глупой влюбленности в Глена Ногоро и растворилась в объятиях медноволосого Ирдаса Ги.

* * *

Яркие воспоминания о счастливых моментах навеяли грусть, а затем и злость.

Я не для того из Арена на поверхность рвалась, чтобы здесь и сейчас сидеть в каменном мешке, ощущать себя позабытой-позаброшенной и промерзать до костей без одежды и обуви. Лечебный корсет и панталоны не в счет — чтобы не сковывать движений, они сделаны из тонкой материи, а ночная сорочка так и вовсе холодит. Я поежилась, обняла себя руками и решила, что, выбравшись отсюда, буду мстить всей недальновидной шайке. Барону Нигье, главнокомандующему Соро, принцу Оррану, принцу Даргу и советнику Воллю заодно. Уж он-то, не вояка, а опытный логик, мог предугадать подобный исход!

И словно в ответ на мой упрек стена справа с шорохом съежилась, пошла волной и разошлась, пропуская Королевского Блика в мой каменный мешок.

— Наконец-то я нашел вас! Лилли, вы целы?

— Во-в-олль?

Кажется, я настолько замерзла, что обледенели даже мои слова. Советник оглядел меня с ног до головы и начал раздеваться. Не сказать, что я не обрадовалась его появлению, но уж очень удивило его поведение. У меня началась горячка или реальность объяснима?

— А мы разве отсюда не уйдем? — спросила с тревогой. На мои плечи перекочевал мужской халат, а на ноги — большеразмерные теплые тапочки.

— Нет. — Он запахнул на мне халат, завязал пояс и взялся за растирание моих плеч и спины. — Сейчас Соро и принц Дарг бьются с Палачом, в очередной раз отыгрывая вас у плахи. Нигье занят Орраном и его рукой, Даниэль успокаивает зомби.

Постепенно отогреваясь, я вернула себе дар речи и приподнятое настроение. То есть меня не бросили, и план удался. Ну, хоть что-то хорошее.

— А Зорге все еще зол или расстроился из-за любимой лопаты?

— Он сожалеет, что вас закрыли вместо него, — ответил Волль. Я тоже сожалею, до озноба. — Вдобавок принц покоробил его веру в то, что пятый сын короля мерзавец, подлец и бесчестный негодяй. Ведь падая на лестнице, принц Орран страховал вашу голову, Лилли, поэтому и сломал руку. — Советник улыбнулся, почти прижимая меня к себе. — И теперь благородный зомби рвется в бюро Тайных знаний, чтобы принести извинения и присягнуть на верность.