Книга Школа темных. Избранница грозы, страница 70 – Ольга Пашнина

– О Брине. Я не могу без нее, я попробую все объяснить и убедить его, что я люблю Брину. И что она любит меня, даже если злится.

Против любви не попрешь. Вряд ли Эйген решил все в последнюю минуту, желание откровенного разговора с бывшим другом зрело давно. Интересно, мне эта идея не понравилась потому что я не верю в адекватность огненного короля или потому что боюсь, что Эйгена примут обратно и он перестанет быть моим другом?

Словно подслушав мысли, Эйген произнес:

– Не волнуйся, Делл. Я не брошу вас с Аннабет. Мне нравится с вами дружить.

Но я покачала головой.

– Будь готов к тому, что Бастиан столкнет нас лбами. Если у него и возникнет мысль разрешить тебе быть с Бриной, он сделает это с максимальной выгодой для себя.

Эйген помрачнел, да и у меня настроения слегка поубавилось. Как только показалось, что я нашла друзей, Аннабет уехала перевоспитываться, а Эйген задумал вернуться в старую компанию. И даже если мы трижды поклянемся друг другу в вечной дружбе, после каникул все наверняка изменится. И что? Мне теперь заново искать друзей?

– А кстати, почему сам ди Файр остается в школе? – спросила я, когда мы шли на обед.

– Он всегда проводит каникулы здесь. – Эйген пожал плечами. – Подозреваю, ненавидит получать и дарить подарки, ну и вообще все эти праздники. Он даже к зимнему ужину не выходит, хотя зал украшают ледяными фигурами, а в холле заливают настоящий каток. Дома, полагаю, у Бастиана тоже дворец-музей украшений изо льда. Женщины обожают зимние праздники.

После обеда во дворе школы выстроились кареты. За несколько месяцев я немного привыкла к магии, но все равно старалась унять восторг при виде огненных птиц, водных антилоп и прочих волшебных упряжек. Брела вдоль рядов экипажей, адептов, прощающихся с друзьями, прямиком к черной карете, которая принадлежала Кейману и которая привезла нас в школу осенним утром. Теперь оно казалось таким далеким! Я словно пережила не семестр, а целую жизнь. Не всегда простую и приятную, но теперь я не променяю ее даже на тысячу земных.

Я неуклюже залезла в салон и вздрогнула, поняв, что напротив сидит Кейман.

– А… – Рот открылся сам собой. – Что вы здесь делаете?!

– Леди Рианнон Найтингрин любезно прислала приглашение для опекуна Деллин Шторм. Я решил не пренебрегать им и сопроводить тебя на показ, – невозмутимо и с легкой ленцой отозвался опекун.

– Что?! – только и смогла выдохнуть я.

– Скажи спасибо, что Яспера послала меня в задницу на предложение поехать с нами, потому что приглашений было два.

– Вы же не серьезно, да? Вы просто пришли меня проводить?

– Я абсолютно серьезен, Шторм. Я обязан за тобой следить. Если на какой-нибудь вечеринке в высшем обществе тебя придушат в раздевалке, то Совет меня повесит. И Сайлер добавит. Поэтому я еду с тобой.

– А… а кто останется в школе? Вы что, бросите школу? Ведь все преподаватели разъехались по домам!

– Магистр Оллис вызвался дежурить в обмен на отпуск в следующем блоке, его сестра выходит замуж.

– И что вы там будете делать?

– Шторм, – Кейман посмотрел на меня с усмешкой, – то же самое, что и ты. Схожу посмотреть на новую коллекцию леди Найтингрин, погуляю по Флеймгорду и куплю паре знакомых подарки. К тому же, хочу заехать к себе домой.

– У вас есть дом?! Но мы жили в гостинице…

– Я не был уверен, можно ли привести тебя в приличное жилище. Вдруг ты клептоманка?

Я только закатила глаза. Ну что тут поделать? Кейман никогда не позволяет обыгрывать его и, если идет на уступки, то непременно с условиями. Наверное, в глубине души я знала, что за возможность поучаствовать в показе не отделаюсь подготовкой к экзамену.

Экипаж вдруг взмыл в воздух, и от неожиданности я взвизгнула. Поймав укоризненный взгляд Кеймана, смутилась и уставилась в окно. Один за другим поднимались экипажи: адепты и преподаватели разъезжались по домам. Вокруг бешено и хаотично кружились снежинки. Школа темных оставалась далеко внизу и вскоре исчезла в морозной дымке.

Меня вдруг пробрал холод, словно дверь кареты оказалась неплотно закрыта. Но вскоре ощущение исчезло. А еще через полчаса Кейман достал из ящика под сиденьем чайник с чашками, и я совсем повеселела.

Потом, разомлев от горячего напитка, легла на скамейку и уснула. Оказалось, что спать под угрожающие завывания ветра очень уютно. Во сне почувствовала, как меня накрыли одеялом, и забралась под него с головой, даже не зацепившись за мысль, что кроме Кеймана совершенно некому было проявить такую заботу. Пожалуй, сейчас я расслабилась, ибо в воздухе, вдали от школы, в кои-то веки никто не хотел меня подставить, поиздеваться или побесить.

Когда карета с мягким толчком опустилась на землю и остановилась, я с удивлением приподнялась.

– Уже все?

– Да. – Кейман убрал в дорожную сумку книгу, которую читал. – Мы возле твоей гостиницы. У меня дела в городе, так что разместись сама. Вечером я к тебе зайду.

Я была еще сонная и слабо воспринимала действительность. Наспех застегнула пальто, накинула капюшон и, подхватив сумку, вышла из кареты. Гостиница, в которой леди Найтингрин поселила персонал показа, была чуть меньше той, где мы останавливались с Кейманом, но тоже располагалась в центре и в роскоши ничуть не уступала.

У входа меня встретил Марьон.

– Ты приехала! – просиял он. – Я уж было боялся, что тебя снова за что-нибудь накажут!

– Да, я тоже.

– Идем скорее, леди Найтингрин уже ждет! Ей не терпится с тобой познакомиться. А вечером она собирает всех девушек, чтобы прорепетировать показ. Нормально добралась? Я подумал, что стоило оплатить тебе экипаж…

– Меня довез опекун. Леди Найтингрин пригласила и его.

Видать, ей и впрямь не терпелось со мной встретиться, потому что регистрация и выдача ключей от номера заняла едва ли минуту. Марьон, подхватив мою сумку, буквально понесся на третий этаж, где мне отвели угловой номер с большими окнами, выходящими на уютную внутреннюю улочку. Сейчас она вся была украшена ледяными, чуть светящимися фигурами.

– Как здорово, – улыбнулась я.

– Быстрее, Деллин, быстрее!

Пришлось переодеваться в приличное платье в темпе вальса, а еще собирать растрепавшиеся после сна волосы в косу. Все это время Марьон нетерпеливо притоптывал в коридоре. Мы спустились вниз, к симпатичному ресторанчику, где за дальним столиком, задумчиво потягивая из бокала вино, сидела и смотрела в окно удивительной красоты пожилая женщина.

Длинное темно-синее платье на ней не совсем соответствовало обеденному времени, да и высокая прическа с несколькими выпущенными локонами больше подходила званому вечеру, но все же дама была роскошной. Из тех, кто не боится достойно стареть: она не красила волосы, а даже будто гордилась своей благородной сединой. Не прятала морщины, но обладала идеальным маникюром и сдержанным естественным маки-яжем.