Книга Бега, страница 30 – Иоанна Хмелевская

— Тройка непременно придёт, — услышала я конспиративный шёпот возле касс на пятьдесят тысяч.

Я рассеянно посмотрела на шептуна. А, один из тех, кто пользуется подсказками из конюшен. Пусть засунет свою тройку, не скажу куда, я её из триплета выбросила, но в последовательность включила, это лошадь Двуйницкого, Замечек на ней едет, прёт к финишу как бешеный. В прошлом сезоне конюшня Двуйницкого была почти самой худшей, а Замечек резко вытянул её из болота. Должно быть, это действительно его заслуга. Двуйнйцкий ведь не изменился, он только конюшенного жокея сменил, а качество лошадей зависит от конюшенного жокея в колоссальной степени, Замечеку надо было бы выразить всяческую благодарность. Вот черт… Может, поставить на него «верхом»?..

Я убедилась, что Замечек — фаворит, поэтому отказалась от мысли на него ставить. А, чтоб он лопнул, пусть приходит первым без меня!

После второго заезда пан Здись впал в амок. Правда, квинта у него лопнула уже на первой лошади, но он начал второй триплет и поставил последовательность. Тройка, Замечек на Одолане, была второй лошадью, выиграл Куявсюни на дурацком коне Деркаче, на которого я поставила исключительно из-за высокого мастерства жокея. По мнению пана Здися, последовательность снова должна была быть сто тысяч, и даже мои попытки вколотить ему молотком в голову, что ведь в последовательности есть чудовищный фаворит, на него впечатления не произвели.

— Да в жизни Последовательность с фаворитом не может быть выше десяти тысяч, — вдалбливала в него Мария. — Вы тут что, первый раз?! На тройку поставили жук и жаба! Со всеми вариантами!

— Но не с Деркачем! На него вообще не ставили!

— Не ставили, но ведь фаворит! Ведь тройка! И по программке она же получалась!

— У кого получалась, у кого нет, — мрачно пробормотала я.

— Ну хорошо, пускай восемьдесят, — уступил пан Здись.

— А я так и поставила, — сказала Моника Гонсовская у меня за спиной. — Вы действительно думаете, что так много заплатят?

— Да ну, какое там много! Фигушки! Да не слушайте вы этот глупый трёп! Пан Здись у нас фантазёр! Мифоман и безумец!

Пан Здись на оскорбления вовсе не обижался, большие надежды для него были по крайней мере половиной удовольствия от бегов, а постоянные ошибки странным образом не портили ему характер.

— «Верх» будет раза в два больше, чем последовательность, — сообщил всем полковник. — Вот увидите!

— А у меня это есть! — сказал Юрек. — Вот я и заканчиваю.

— Тремя?

— Тремя.

Я не спросила его какими, ведь он никогда не говорил, и я не удивлялась, потому как — вдруг кто сглазит? Я повернулась к Монике.

— Вы играете первый раз в жизни?

— На бегах — первый.

— Ну, ставьте покруче! Сегодня фуксы приходят, у вас есть шанс разбогатеть. В первый раз человек выигрывает.

— Правда? Я про это слышала. И что, так оно и есть?

— На самом деле так. Исключение составляют люди, родившиеся в апреле…

Я не выдержала и рассказала ей о событиях, которые разыгрывались на моих глазах, в которых я даже сама принимала участие. Между объявлением результатов и объявлением о выигрышах всегда существует интервал, поэтому рассказать я успела.

Когда-то, это было давно, приехал за мной муж моей подруги, с которым я договорилась, что он меня после бегов отвезёт домой. По ошибке он приехал слишком рано, перед предпоследним заездом. Он был здесь первый раз в жизни. Я проигралась в пух и прах и подсунула ему программку.

— Говори, что придёт! — потребовала я. Муж подруги с великим тщанием программку прочитал.

— Мне нравится Орск, — сообщил он, подумав. — И Салагай.

Орском звали коня, Салагай же была фамилия жокея. Муж подруги их не различал. Я помчалась к знакомому.

— Павел, слушай, приехал Донат, он тут первый раз и предсказывает один-три…

Я ещё не договорила, как Павел вытащил из кармана десять злотых.

— А ну, помчались ставить!

Я добавила ещё десять злотых и поставила один-три. Один-три и пришли. За двадцать злотых заплатили тогда пятьсот восемьдесят. Донат получил от нас пятьдесят восемь злотых, десять процентов от выигрыша за подсказку, и страшно обрадовался.

— А знаете, это совсем неплохо, — сказал он признательно. — Я даже ничего не потратил, а получаю деньги. А, ладно, сыграю!

Он выделил двадцать злотых, поставил на последний заезд и. — разумеется, проиграл, потому что это был уже второй раз. Но тридцать восемь злотых чистой прибыли у него остались. При оказии и мы с Павлом взяли небольшой реванш за проигрыши.

В одно из воскресений, тоже пару лет назад, я встретила на лестнице собственного сына.

— Мамуленька, дай мне по морде, — попросил он жалобно. — Тресни, но чтоб как следует. Я весьма удивилась.

— С удовольствием, деточка, но почему? Не знаю, для чего мне такие усилия совершать.

— Я с девушкой пришёл, она тут в первый раз, и выбрала очередную последовательность…

— А ты не поставил?! Кретин!!!

Три последние последовательности были потрясающе фуксовыми, за двадцать злотых платили шестьсот, потом восемьсот и тысячу двести. Мой сын проявил такой идиотизм, который и рукоприкладства не заслуживал. На гениальной девушке он потом женился, что я полностью одобряла, потому что талант к вычислению коней у неё бесповоротно пропал. Уж кто-кто, а мой сын должен был знать, как обстоит дело, потому что сам стал жертвой такого же фортеля, когда приехал ко мне в Данию в качестве свежеиспечённого совершеннолетнего сопляка. Ясное дело, я немедленно забрала его с собой на ипподром в Аматёр. Дала ему программку, объяснила более или менее, что надо делать, и оставила на произвол судьбы. Одну крону, чтобы поставить вифайф, я ему дала. Он набрал этот вифайф из отдельных лошадей, сомневаясь только в одном месте, что должно быть: тройка или восьмёрка. Он склонялся к тройке, а я заставляла его вписать восьмёрку. Я махнула рукой и забыла ему сказать, что в Дании есть такая рубрика, куда можно вписывать запасной вариант. Эту рубрику он оставил пустой, а компьютеру-то все равно. Если бы он вписывал резервный вариант, после нашей грызни непременно вписал бы восьмёрку.

Пришло все, что он вычислил, и та чёртова восьмёрка, но при этом тройку сняли с заезда! Восьмёрка оказалась на её месте. Заплатили девять с половиной тысяч крон, стоимость маленького итальянского «фиата»… Ребёнок не мог мне этого простить долгие годы, пока, наконец, не купил себе машину за деньги, заработанные честным трудом.

Только я успела закончить нежные воспоминания, как объявили выигрыш. За последовательность дали одиннадцать тысяч двести. Пан Здись обмяк и помрачнел, но ненадолго.

— Но «верх» будет двадцать семь! — выкрикнул он торжествующе.