Онлайн книга «У оружия нет имени. Книга 2»
|
— Наклонись, пожалуйста… Это было чем-то новым, и Эйнджела решила, что это хороший знак. Почему? Да просто потому, что сейчас ей отчаянно не хватало чего-то хорошего. Девушка склонилась к Чимбику и замерла в ожидании. Резкий неприятный запах каких-то медикаментов, казалось, пропитал его кожу. Сержант поднял руку, насколько позволяли ремни, и провёл ладонью по щеке Эйнджелы тем же жестом, каким это делала она. — Не надо было этого делать, — прошептал он. — Теперь вас не отпустят… На миг его сознание будто прояснилось, но тут же вновь «поплыло». Эйнджела улыбнулась, положила пальцы на ладонь Чимбика и крепче прижала её к своему лицу. — Оно того стоило. Всё будет хорошо. Пустые слова, в которые она сама не верила. Но спутанное сознание репликанта утратило критичность. — Хорошо… — бессмысленно повторил сержант. Взгляд его вновь расфокусировался и «поплыл». Репликант чуть сильнее прижал ладонь к щеке Эйнджелы, словно опасался, что если отпустит — она исчезнет, как и другие его видения. Эмпат ощущала, как его одновременно одолевают нездоровое лихорадочное возбуждение и сонливость. Несколько минут сержант плавал где-то на грани сна, но затем снова встрепенулся. Он с некоторым удивлением воззрился на свою руку, всё ещё прижатую к щеке девушки, и неожиданно сообщил: — Уродство… Я понял. Не права… Прекрасна. Непонимание в глазах Эйнджелы, пытавшейся уследить за рваной цепочкой мыслей Чимбика, сменилось благодарностью и нежностью. — Ты просто плохо меня знаешь. — Знаю, — упрямо возразил сержант. — Сейчас… настоящая. Сознание репликанта вновь пыталось уплыть куда-то в иллюзорные миры, но он упорно цеплялся за этот момент, не желая его покидать. Эйнджела растерянно смотрела на сержанта, не представляя, что сказать. Она не знала, что хочет ему ответить. И что может ответить, не причинив лишнего вреда. Но сознание Чимбика вновь затуманивалось, и эмпат решила, что уже через несколько минут её слова не будут иметь никакого значения. Сержант в очередной раз забудет, что она вообще была тут и разговаривала с ним. Пальцы репликанта погладили скулу Эйнджелы, а затем Чимбик осторожно потянул её лицо к своему. Поколебавшись мгновение, эмпат подалась вперёд. Пересохшие, болезненно-горячие губы Чимбика коснулись её губ в трогательно-неумелом поцелуе. В этот миг девушка осознала, что этот невинный жест значит для неё несравнимо больше всех поцелуев в жизни. — Прости, — виновато и удивительно связно прошептал сержант. — Не хотел умереть, так и не узнав, каково это. Он смущённо убрал руку от её лица, а Эйнджела ощутила, как к глазам впервые за очень и очень долгое время подступают искренние слёзы. — Я тебя люблю, — неожиданно даже для себя прошептала она. — И ты не умрёшь. Эйнджела и сама не понимала, чем вызвано это признание. Любовь была для Лорэй чем-то запретным, напрямую угрожающим выживанию. Любовь делала людей управляемыми и зависимыми. Все эти годы любовь к сестре одновременно была её опорой и оковами. Ниточками, за которые дёргали хозяева, желая добиться нужного поведения. Любить означало добровольно стать уязвимой. Любовь была чем-то настолько страшным, что Лорэй не хотели признаваться в подобных чувствах даже себе самим. Но страх потерять этого едва знакомого, но ставшего таким близким репликанта оказался сильнее страха уязвимости. Запретные слова прозвучали, стали пугающе-реальны, почти осязаемы. И теперь оставалось лишь надеяться, что через несколько минут Чимбик снова впадёт в забытье и не вспомнит о них. Потому что любовь и его сделает уязвимым. Сержант выбрал другой путь и будет лучше, если Эйнджела останется для него всего лишь приятным далёким воспоминанием. — Как в той сказке… — слабо улыбнувшись, прошептал репликант. Сглотнув, он с трудом сосредоточил взгляд на Эйнджеле и попросил: — Расскажи ещё раз… Пожалуйста… Лорэй не поняла, которую из рассказанных ею легенд и историй вспоминает сейчас Чимбик, но ощутила, как его снова захватывает круговерть болезненных образов. Подумав, она выбрала ту, что рассказывала о любви и заканчивалась счастливо. Губы сержанта растянулись в едва заметной улыбке, но Эйнджела не могла поручиться, была тому причиной верная догадка, звук её голоса или действие очередного лекарства, поступившего в кровь репликанта через капельницу. Наблюдающий за ними через корабельные камеры Савин многозначительно хмыкнул и пробормотал: — Это может стать проблемой… Не только майора интересовало происходящее в медотсеке. Сержант РС-355045 по прозвищу Стилет внимательно следил за пассажирами, жадно ловя каждое движение, каждое слово. И всё отделение, как подсказывали показатели их шлемов, занималось тем же самым. «Что она сделала, садж?» — через закрытый канал отделения спросил Волк. Общаться через импланты на внеслужебные темы репликанты привыкли с детства. Это был единственный канал, недоступный службам контроля. — «Зачем она коснулась Чимбика губами?» «У людей это называется поцелуй», — пояснил Сыч. — «Мне Блайз рассказывал». «Какой-то социальный ритуал? Вроде обнюхивания у собак?» «Блайз утверждал, что это проявление любви или сексуального влечения между мужчинами и женщинами». «Не похоже на попытку вступить в половой контакт», — после паузы заметил Волк. «А ты что, большой знаток половых контактов?» — осведомился Сыч. «Тогда это — проявление любви?» — вопрос Волка поставил всех в тупик. Стилет собрался ответить, что у Блайза, вечно травившего неправдоподобные байки о жизни за периметром, слишком богатая фантазия, но задумался и промолчал. Сержант прокручивал в памяти увиденное в медотсеке и примерял к словам Волка. Анализу мешало то, что Стилет ничего не знал о любви людей. Любовь репликантов к братьям заключалась в преданности и заботе друг о друге. Они прикрывали братьев от врагов в бою и от группы контроля на базе. Стилет переоценил события последних часов. Эти женщины определённо прикрывали Чимбика и Блайза на Эдеме. Не оставили раненых, пытались оказать медицинскую помощь. Теперь они практически не покидали медицинский отсек. И этот «поцелуй»… «Заткнулись все!» — применил он универсальное сержантское решение. В эфире воцарилась тишина. «Нас это не касается» — отрезал Стилет. Рядовые подчинились, но сержант понимал, что на самом деле это касалось каждого из них. Планета Эдем. Военная база «Эдем-1», госпиталь — Ублюдки, — выругался Нэйв, откладывая планшет. Смотреть на снимки было больно. В голове лейтенанта не укладывалась бессмысленная жестокость, с которой десантники Доминиона уничтожали людей. Казалось, им попросту наплевать кто по ту сторону прицела: солдат или штатский, мужчина или женщина, старик или ребёнок. Доминионцы не делали различий, с одинаковой безжалостностью убивая всех. Раненых добивали зачастую даже не выстрелами, а самыми разными способами, демонстрируя чудовищную, нечеловечески извращённую фантазию. |