Онлайн книга «Спящий агент»
– Кто-нибудь знает, какой экспорт сейчас растет быстрее всего в Швеции? – спросил Томми, тот самый амбал, который заинтересовался отдыхом потенциальных исламистов. – Музыка? Компьютерные игры? – предположил Юнас. – Джихадисты! Юнас мрачно покачал головой. В восьмидесятые годы он работал в Норрмальмской полиции и входил в так называемую «бейсбольную» лигу. Несколько уставших от бандитского беспредела полицейских решили взять закон в свои руки и наводили порядок в бейсболках и с битами в руках. Их с Сонни дороги пересекались не раз. Они миновали мусульманскую школу. Несколько бородачей мерзли у подъезда. – А почему бы и тебе не отрастить бороду? – Томми потрогал Сонни за плечо. – Усы уже есть… – Знаешь, Томми, – чуть на зарычал Юнас. – Заткнись, если ничего умного сказать не можешь. И молчи, пока не научишься уважать ветеранов Фирмы. – Извини, Сонни, – произнес Томми после неловкого молчания. – Я ничего плохого не имел в виду. – Неважно… – Сонни заставил себя улыбнуться. – Ты, должно быть, считаешь, что старый дурак помешан на шпионаже и в ваших делах полный ноль. Может, и так… только я для начала объясню тебе, что такое джихад и джихадисты и с чем их едят. Ты вот пошутил насчет экспорта… – Джихадисты – священные воины за чистоту ислама, – Томми сказал это так, будто процитировал строчку из учебника. – Не совсем… Томми принял позу ученика, слушающего наставление учителя. Сонни не смог определить: серьезно или валяет дурака. – Джихад в переводе с арабского означает «борьба» или «стремление». Применяется к чему угодно, кроме того, что ты сказал. «Священная война» – неверный перевод. В Коране написано, что не следует насильно навязывать кому-то ислам. Ваши исламисты, или джихадисты, как ты их называл, процентов на девяносто парни, которым нечем заняться, или они недовольны жизнью… ищут в ней другой, высший смысл. А кто не ищет? В этот момент они как раз проезжали мечеть Имама Али в Якобсберге, шиитскую мечеть. А в Стокгольме доминируют суннитские общины и мечети. Вопрос времени, – подумал Сонни и закрыл глаза. – Вопрос времени, когда они начнут воевать друг с другом. – Понял, – кивнул Томми. На этот раз, кажется, с непритворным уважением. – Слушай, Сонни, мы все знаем, что ты эксперт, – сказал Юнас. – Но скажи, как это – столько лет в контршпионаже, а теперь тебя перебросили на террористов? Сонни промолчал. – Слышал такое слово: «ресурсы»? – спросил он наконец. – Десять эре из каждой кроны ресурсов СЭПО – контршпионаж. Десять процентов. Антитеррористов в СЭПО втрое больше, а начальству все мало. Давай еще, давай еще – старая песня. – Это правда, – согласился Юнас. – Не говоря уж о личной охране. Телохранительство… или, как правильно сказать, – телоохранительство? – сжирает больше половины бюджета. Особенно сейчас, в год выборов, когда все норовят пококетничать с избирателями. Работаем как частное охранное предприятие. Они оставили машину на парковке в центре Якобсберга. Предстоял длинный день. Хайнц Страндвеген, центр Стокгольма, январь 2014 Обычно Хайнц Браунхаймер приезжал в Стокгольм с удовольствием. Но не в этот раз. Трамвай внезапно затормозил, и он буквально упал на стоящую впереди женщину. На секунду парализовал страх: а вдруг что-то случится с посылкой в его лэптопе? Машинально извинился. Потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться. Он перешел Страндвеген у Драматена [9]. Последние приготовления к встрече с контактом. Вспомнил коллективную поездку с Тьерпским культурным обществом на спектакль. «Вариации Гольдберга» в постановке Ингмара Бергмана… Давно это было… Достал шляпу из бумажного пакета. Оказалось довольно трудно найти такую, чтобы скрывала лицо. Наконец нашел в лавчонке секонд-хенда в Упсале. Знаменитая черная шляпа Borsalino за сто крон – неплохо. Почти новая. Даже зашел в фойе театра посмотреть, как сидит. С того дня, как он увидел знак на бензоколонке, его все время подташнивало. То сильнее, то почти незаметно, но сегодня особенно. Даже проглотил капсулу омепразола. И все время уговаривал себя: «Последний раз. Никогда больше. Буду вспоминать как дурной сон». Осталось пройти два квартала. Льдины в заливе – прошел ледокол, и даже отсюда слышно, как они с глухим металлическим треском ломаются друг об друга. Как весной, хотя на улице редкая стужа. После выполнения задания надо избавиться от одежды, поэтому перед уходом он спустился в кладовку и нашел старое потертое пальто. На его место засунул соболью шубу – не решался подарить ее Марианн. Во-первых, она обязательно начнет что-то подозревать – иначе с чего бы такие дары? Во-вторых, куда в ней ходить? В супермаркет в Тьерпе? Можно представить косые взгляды знакомых. Разве что на кинофестиваль – но кинофестивали в Тьерпе не проводятся. Витрина «Свенск Тенн» – многое из того, что там выставлено, он с удовольствием бы купил. И распродажа в мебельном «Карл Мальмстрём». Дизайн почти такой же изящный, как у молекулярных цепочек. Но нет… Человеку никогда не достичь такого совершенства, какого достигла природа в своих творениях. Хайнц перешел Артиллеригатан и увидел то самое белое здание. Подавил приступ тошноты. С другой стороны – во-первых, не из чего выбирать, а во-вторых – он предвкушал облегчение, когда наконец избавится от проклятой посылки в его лэптопе. А может быть, заодно и узнает, что именно он привез из Санкт-Петербурга. Он подождал, пока группа людей зайдет в отель «Дипломат», и проскользнул вместе с ними, ни на секунду не забывая, что надо смотреть в пол. Тогда его лицо не попадет в камеру наблюдения рядом с лифтом. Открыл ажурную кованую дверь и вошел в зеркальную кабину. Здесь камер нет. И на этажах тоже. Так ему сказали. Посмотрел в зеркало. Вот так и должен выглядеть шпион, предавший родину своих детей. Дурацкая шляпа, потертое пальто на рыбьем меху. Четвертый этаж. Он вышел в коридор и огляделся. В одну сторону, в другую. Так и подмывало поднять голову и посмотреть, нет ли камер. Ему сказали – камер нет, но лучше не рисковать. Даже если есть, лицо в кадр не попадает. Никого. Мрачноватые темно-бордовые, с шелковистым отливом стены. Он быстро, стараясь успеть, пока никто не появится в коридоре, дошел до номера 431 и постучал. Еще раз посмотрел на большие бронзовые цифры на двери – все правильно, 431. Хотел еще раз постучать, но не успел: дверь открылась. – Входите! Хайнц замер на пороге. В комнате никого. |