Онлайн книга «Грязь кладбищенская»
|
– Он также намерен собрать и сохранить весь утерянный фольклор – с тем чтобы будущие поколения гэлоупокойников имели представление о том, какой была жизнь в Гэльскокладбищенской Республике в прежние времена. Он говорит, что таких народных сказителей, как Колли, можно найти не ближе, чем в России, и что подобных ему не будет уже никогда [145]. Он считает, что легко можно было бы открыть Фольклорный Музей Кладбища и что не составит особого труда получить под это грант… – Эй, а разве этот жирдяй не дрался против Гитлера?.. – Принять его!.. – Большое вам всем спасибо, mes amis! Merci beacoup… – А Гитлер против Ротари… – Эй, раз так, идите вы к черту со своим Ротари!.. – …Человек, который выпил сорок две пинты! Тебя, конечно, не примут ни сюда, ни в Анонимные алкоголики, ни в аббатство Маунт Меллори [146]. Никуда не примут, кроме как в Ограниченные алкоголики… – Все так и есть. Я выпил дважды по двадцать пинт да еще две!.. – А Нора Шонинь могла тайком выпить дважды по столько… – Попридержи язык, отродье. – И конечно, нельзя принимать никого из рода Одноухих. А если примете, вас самих зарежут… – …Но как вас брать в Ротари, если вы не знаете таблицы умножения?.. – Но я же знаю. Вот послушайте. Одиножды двенадцать – двенадцать. Дважды двенадцать… – …Как можно брать человека, который уморил себя, отправившись посмотреть на Конканнана? Это была очень некультурная смерть… – Пусть примут продавца книг. Он распространил тысячи книг… – И страхового агента. Он разгадывал кроссворды… – И Штифана Златоуста. Он блистал на похоронах… – …А отчего бы тебя не принять? Разве не твой сын женат на блеке! Блеки – люди культурные… – Уж покультурней, чем тальянцы, из которых твой сын взял себе жену… – Надо принять Катрину Падинь, у нее дома есть раундтайбл… – А еще у Норы Шонинь сундук… Она хорошо знает Мануса Законника… – А дочь ее сына собирается стать школьной учительницей… – Дочь Кольма Старшего надо принять. Она была в Легионе. И она оказывает людям духовную помощь… – Ее-то легко узнать, со всей ее болтовней! Все никак рот не захлопнет, с тех пор как причалила в нашей гавани… – Ты оскорбляешь… – Ну, раз такое дело, правильно было бы принять Почтмейстершу. Она отвечала за сбор данных и исследования в Легионе Девы Марии, и не может быть, чтобы она была некультурной после того, сколько всего прочла… – И Кити. Ее сын был младшим капралом в Легионе, а сама она работала в Кредитной компании… – И Придорожника. Его жена выхлопотала ему катафалк под задницу, чтобы его бедные кишки не растрясло… – Клянусь душой, как говорится… – Все из дома Придорожника были в Легионе… – А его сын дружит с Сестрой Священника… – Все из дома Придорожника воровали мой торф… – И мою кияночку… – Вы оскорбляете веру. Вы прожженные еретики… – …И тебя примут. Старший Мясник был на твоих похоронах, разве нет?.. – Томас Внутрях был бы хорош для Ротари. Он друг культуры. – И Бриан Старший. Он был в Дублине… – И Нель Шонинь. Она часто встречается с членами Ротари. Вот лорд Коктон… – Дайте мне сказать. Дайте сказать… – Так. Шонинь Лиам. Он прочтет первую лекцию для Ротари. “Мое сердце”… – Потом Кити: “Займы и ссуды”… – Доти: “Дивные Луга Восточного Голуэя”… – Мартин Ряба: “Пролежни”… – Теперь Старый Учитель: “Билли Почтальон”… – Вон тот малый, там: “Верный способ подвернуть лодыжку”… – Катрина Падинь: “Привлекательность Бриана Старшего”… – Ох! Бриан, косолапый зудила! – Теперь Том Рыжик… – Ничего я не скажу. Честное слово, ничего. – …Ты прочтешь нам лекцию о пророчествах Баледонахи… – А ты – о завшивленных пригорках твоей родной деревни… – …Оныст, Доти. Не случалось и дня, когда я не приобщалась бы к культуре. Тот, кто сказал тебе, что я взялась за это лишь сейчас, тот, честное слово, пристрастен. Когда я была еще юной девушкой в Ярком городе, едва придя из монастыря и доев свой обед, я сразу же выбегала обратно и мчалась на поиски культуры. Именно тогда я встретила моряка… – Но ты никогда не говорила мне, Норуся, что посещала монастырскую школу… – Де гряс, Доти. Я то и дело тебе говорила, просто ты об этом забыла. Видишь ли, я завершала свое образование в Ярком городе и жила у своей родственницы, вдовы по фамилии Мак Кориш… – Ты врешь и не краснеешь, Норушка Грязные Ноги! Не была она тебе ни родственницей, ни полуродственницей. А жила ты у нее горничной в услужении. Удивительно, как она вообще позволила тебе войти с твоим стадом блох к ней в дом. Но в ту же минуту, как только она узнала, что ты валандаешься с моряками, она отстегала тебя крапивой по заднице и вышвырнула восвояси, в твое Паршивое Поле, где уток доят, где лужи, блохи и грязные ноги. И какой толк говорить, что она ходила в школу в Ярком городе… – Не подавай виду, что ты вообще ее слышишь… – Май гуднис ми [147], Доти. Этой хрычовке вообще слова не давали. Лежит здесь без креста и без надписи, как письмо без адреса на почте… – Скажи за это спасибо своему дураку братцу, Норушка… – Твой-то сын дома не может себе позволить выплатить страховку, которую ты оформила на Томаса Внутряха. И как только Томас об этом узнал, он ушел от тебя и поселился у Нель… – О! О!.. – Не знаю там, “о” или не “о”, но это правда. Твой сын Патрик сдал всю свою землю Нель, и вся скотина, какая пасется на его полях все это время, – скотина арендатора… – О! О! О!.. – И если он проживет хоть немного дольше, ему придется продать всю землю подчистую. Какое горе для женщины мужчина, не способный о ней позаботиться. Я отдала ему свою дочь, потому что не хотела стать преградой для истинной любви. Только по этой причине он получил ее в жены. Я всегда была романтической натурой, но в романтике дело или нет, если бы я знала, что творю, и точно знала бы, куда она идет… |