Книга Отражение, страница 48 – Алекс Джиллиан

Никому не интересно, как чувствует себя жених, все смотрят на невесту.

И я… я тоже смотрю на нее. И начинаю понимать других. Тех, кто не заметил или забыл обо мне.

Я никогда не увижу ее такой сверкающей, сияющей и цветущей. Она, несомненно, счастлива, и мне приятно осознавать, что я сделал ее такой.

Пусть этот день не кончается….

***

Анжелика

Самый счастливый день в моей жизни!

Хочется обнять весь мир и прокричать о своем счастье. Радость в душе мешается со страхом. Не хочу просыпаться, боюсь, что все это сон. Скорость, с которой меняется моя жизнь, не может не настораживать.

Я кружусь в своем белом платье, чувствуя себя владычицей мира.

Я смотрю на своего мужа, без пяти минут мужа, и изнутри поднимается удушливая волна жара. Максимилиан Эванс самый красивый мужчина в мире. И он мой муж. Почти.

Церемония проходит, как во сне. Мы смотрим друг на друга, не скрывая улыбок. Мне кажется, что я впервые вижу его по-настоящему живым. Конечно, он напряжен, как и все женихи на свадьбах. Но я вижу его глаза, и они не пустые, не холодные. В них мое отражение.

Сейчас я верю – он любит меня.

И вот самые главные слова произнесены.

Свершилось!

Я встречаю его губы, ловлю улыбку, прячу в тайниках души. Этот миг навсегда останется с нами, даже, если все остальное умрет, растворится, рассеется, как сон. Слезы наворачиваются на глаза, я смаргиваю их, но не стыжусь. Пусть видят – я счастлива. Пусть завидуют.

Одного беглого взгляда, брошенного на гостей, хватает, чтобы понять – Макс пригласил весь свой офисный цветник. И эти шикарные блондинки переминаются с ноги на ногу, опираясь на невзрачных спутников, смотрят на меня с недоумением и толикой злорадства, недоумевая, как мне удалось то, что не смогла ни одна из них.

Я вижу бледное, но искреннее и любящее лицо Милы. Она не одобряет мой выбор, но никогда не выскажет вслух, чтобы не обидеть и не уменьшить моей радости. Мила – лучшая подруга в мире.

Больше всех удивляет Эдвард Эванс. Он напряжен и расстроен. Я знаю, что Эдвард любит нас обоих, но почему-то недоволен нашим решением. Когда-нибудь я выпытаю правду. Сейчас ничего не хочу знать.

Мы принимаем поздравления, играет музыка, светит солнце, хрусталь на столах под шатрами сверкает и ждет гостей. Никогда не видела столько цветов. Неужели люди могут думать о еде в такой день?

Мы занимаем почетные места за столами, и начинается самая скучная часть. Тосты и конкурсы. Гостям натерпится напиться. Макс сжимает мою руку, я смотрю только на него, не обращая внимания на окружающее меня веселье.

– Помнишь свой день рождения? – спрашивает муж. Мой муж. Я расплываюсь в улыбке, его взгляд скользит по моим обнаженным плечам. Мы думаем об одном и том же. Я уверена.

– Да, конечно, – я забыла, на самом деле давно забыла про все на свете. И когда это было? В прошлой жизни.

– Сейчас ты намного свободнее себя чувствуешь, – заметил Макс. Боже, о чем он? Я пью шампанское, в недоумении хмуря брови. – Тебе нравится внимание?

– Мне нравишься ты, – отвечаю я. Кончиками пальцев провожу по его щеке, быстро целую в губы, замечая, как темнеет синева его глаз. Продолжаю нашептывать. – Хочу признаться, что с утра уже мечтаю о брачной ночи. Кстати, ты так и не сказал, куда мы поедем после праздника.

– Ты будешь довольна, – Макс туманно улыбнулся, – тебя ждет самая волшебная брачная ночь.

– Еще волшебнее, чем обычно? – тихо спросила я. Макс сжал мою ладошку, подушечкой большого пальца провел по внутренней стороне запястья. У меня аж волоски на затылке встали дыбом. Мы улыбнулись друг другу интимно, как сговорившиеся любовники.

Я, наконец, обратила внимание на гостей и ведущего. Многие уже чуток захмелели, кто-то танцевал. Мила болтала с высоким стильным парнем. Совершенно случайно мой взгляд остановился на высокой фигуре под деревом, в отдалении от свадебных шатров.

– Ник, – удивленно вырвалось у меня.

Это был он – Никита Кравченко. В строгом костюме стального цвета и с букетом белых орхидей. Смотрел на меня. Может быть, уже давно. Пришел поздравить, но не осмелился подойти. Макс рядом со мной заметно напрягся. Я не хотела сцен. Не время и не место. И повода нет.

– Я должна поздороваться, – прошептала я мужу. Он смотрел мне в глаза, не моргая.

– Ничего ты не должна, – бросил Макс, не скрывая раздражения.

– Как вежливая хозяйка праздника я….

– Иди, – не дал мне договорить.

– Ты не обидишься?

– Иди, я сказал, – в глазах не отразилось ровным счетом ничего. Он снова закрылся. Я боялась, когда видела подобный пустой взгляд.

Я колебалась, не забыв последнего завихрения Макса, после моего случайного разговора с Константином Старостовым. Взглянув на одинокую фигуру Никиты Кравченко, я нервно повела плечами, нельзя сделать вид, что его нет, что я не заметила.

– Извини, – прошептала, коснувшись губами щеки Макса. Он повернул голову, встретив мои губы, и успокоил сердце, прошептав ласково:

– Все нормально. Я понимаю.

Я шла медленно, мешал длинный подол, который приходилось в прямом смысле слова тащить за собой. Мила хотела пойти со мной, тоже заметив брата, но я не желала лишних глаз и ушей.

Я не видела Ника несколько месяцев, но казалось, что прошла целая жизнь. Вряд ли он понимал, что к нему приближается совершенно другая девушка, едва знакомая, чужая.

Что я почувствовала, остановившись в метре от него?

Честно?

Когда наши глаза встретились, у меня екнуло сердце. Да, я любила Макса Эванса с четырнадцати лет, но первой моей влюбленностью был Ник. Я не верила, что однажды Макс взглянет на меня, как на женщину, и уж точно не мечтала, что мы поженимся, а Ник был реальным шансом, настоящим, а не вымышленным парнем, который тоже влюбился в меня. Но я не верила и в нас с Ником тоже. Может быть, зря. Но тогда, всего три месяца назад я не верила ни во что, я была несчастлива и растеряна, а мой дом казался ледяной крепостью.

– Привет, ты невероятно красивая, – первым заговорил Ник. Его красивые грустные глаза скользили по моему лицу в поисках знакомых черт и эмоций. Все так же хорош собой. Напряжение пронизывает всю его атлетическую фигуру.

– Поздравляю, – тихо добавил он.

– Спасибо, – я улыбнулась искренне, от души. Никита протянул цветы, я взяла, прижав их к груди. Мы неловко пожали друг другу руки. Я заметила с болью в сердце, что его пальцы дрожат. Мы даже не были любовниками, но почему мне так грустно, словно прощаясь с ним, я прощаюсь с целой жизнью?

– Ты счастлива? – спросил он, прищурившись, когда солнце ударило по глазам. Я ответила правду.