Книга Последний свидетель, страница 38 – Клэр Макфолл

– В дольмене?

– В могильнике, – напомнила я ему.

– Но ее просто там оставили, – заупрямился он. – Она вряд ли долго пролежала, даже старой не выглядит.

– Когда ты ее вытащил, она выглядела старой.

– Да, ну значит, все дело в грязи. Посмотри на нее сейчас. Металл не остается таким блестящим после нескольких лет. Не на природе.

Я знала, что он прав, но мысль все равно не давала мне покоя.

– Но все наши проблемы начались, когда мы ее нашли.

– Думаешь… – Его губы дернулись, и я поняла: даже после всего этого Дуги готов был посмеяться надо мной. – Ты думаешь, дело в броши?

– Разве не странно? Вот мы крадем ее, и почти тут же – ну, то есть несколько часов спустя – все начинает идти наперекосяк?

– Это просто совпадение, Хезер, – тихо сказал он. – Больше ничего.

– Не согласна, – упрямо сказала я. Мои щеки алели, я чувствовала себя глупо, но решительно стояла на своем. – Сразу после того, как мы находим брошь, Мартин исчезает, «Вольво» глохнет, а ты растягиваешь лодыжку. Потом ты пытаешься выкинуть брошь, и Даррен пропадает на пляже, куда ее выносит, Эмма сходит с ума, а я… – Я замолчала, стиснув зубы.

Я злилась; меня бесило, что Дуги даже не хотел задуматься над моими словами. Он так не смеялся, когда Эмма рассказала свою безумную историю. Почему тогда даже слушать не хочет мою?

– Хезер…

Я не дала ему закончить, зная, что он попытается убедить меня, мол, все это чушь.

– Дуги, что, если мы… что-то разбудили?

– Хезер, здесь ничего нет. – Дуги наклонился вперед в своем кресле, заставляя меня встретиться с ним взглядом. – Только мы. Может быть…

– Мне не померещилось, – прошипела я. – Может, это… то, что ты говорил. О друидах.

– Это была просто история, Хезер! – воскликнул Дуги. Затем глубоко вздохнул, явно сдерживая эмоции. – Слушай. Я верю, ты думаешь, будто видела то, что, как ты считаешь, тебе явилось, – сказал он, и я рассердилась из-за его осторожной формулировки. – Но вдруг ты не можешь отделить явь от выдумки? То есть, когда у меня кружилась голова, я даже не понимал, где нахожусь.

– Я не заболеваю, – упрямо повторила я.

– Может, заболеваешь, просто еще не поняла, – настаивал он. – Я прекрасно себя чувствовал до самого последнего момента. Хезер… – Он потер свой блестящий от пота лоб. – Хезер, ты говоришь о сверхъестественном. Духи, сущности и все такое. Только вчера вечером ты сама сказала, что Эмма свихнулась. А теперь ты с ней согласна?

– Не знаю. – Я была не совсем готова присоединиться к Эмме. Я, конечно, не видела ничего похожего на то, что она описала. Но мне, возможно, хотелось подумать об этом более непредвзято. Просто… она сейчас казалась такой нестабильной. Трудно было поверить хоть во что-нибудь из ее уст.

– Я не сумасшедшая.

Я не слышала, как Эмма выходила из палатки, но когда повернула голову на голос, она стояла всего в нескольких футах от нас.

– Эмма, ты не спишь, – прокомментировал Дуги с фальшивым энтузиазмом, и было понятно, он думает о том же, что и я: сколько времени Эмма стояла там и слушала нас?

– Я не сумасшедшая, – повторила она, шагая по песку. – То, что я видела, реально, и оно было там.

Мы молча наблюдали, как она обогнула яму с огнем и медленно опустилась на один из оставшихся стульев. На ней были те вещи, в которые я помогла ей одеться, но теперь они измялись, свитер небрежно свисал с одного плеча. Волосы взъерошены, не в непринужденном стиле «я только что встала с кровати», над которым она обычно трудилась часами, а будто Эмма не знала, как выглядит, и ей было все равно. Макияж, что она нанесла днем раньше, теперь наполовину сполз с ее лица.

Она казалась старше, чем я когда-либо ее видела. Все дело в глазах: будто Эмма стала свидетелем настоящего ужаса. В них затаились страх, грусть и смирение, и мне это не нравилось. Однако я не могла оторвать от них взгляд.

– Повтори еще раз, что ты видела, – потребовала я.

Теперь, когда она стала спокойнее, я надеялась, что получу что-то более конкретное, чем истерические фрагменты, которые нам с Дуги пришлось собирать воедино прошлой ночью.

Но Эмма не ответила. Она как-то странно смотрела на меня, склонив голову набок и слегка прищурившись.

– Что случилось? – спросила она меня.

– Ты о чем?

– С тобой что-то случилось. Что? Это все бухта, ты туда вернулась? Ты что-нибудь видела?

– Я не уверена.

– Скажи мне, – приказала она.

Я снова рассказала свою историю. Глаза Эммы расширились от удивления и страха, затем в них отразилась смесь удовлетворения и смирения.

– Я говорила тебе, – сказала она, когда я закончила. Затем, с большим напором: – Я вам говорила!

– Я не видела… ничего, – настаивала я, неловко подтверждая ее историю, хотя та все еще казалась невероятной.

– Но ты думаешь, что-то происходит. Я слышала, что ты сказала раньше, – добавила она, когда я открыла рот поспорить.

– Я не знаю, – пробормотала я, сознавая, что Дуги пристально наблюдает за мной. Я вздохнула: – Думаю, нам просто надо убраться отсюда ко всем чертям.

С этим никто спорить не стал.

Хотя было соблазнительно провести последние часы на пляже в палатке, никто из нас не захотел отходить от огня. Дело не только в тепле, хотя я промерзла до костей, а Дуги безудержно трясся в лихорадке. Даже мои руки, когда я обняла его, отчаянно пытаясь согреть, показались ему ледяными.

Мы сгрудились у огня. Мир вокруг был окутан зловещими оттенками серого. Постепенно они слились во враждебную, опасную черноту.

Мы мало разговаривали. Почти пришедшая в себя раньше, Эмма вновь замкнулась в своей голове и тихо что-то мычала, глядя в пламя. Дуги выглядел так, словно отчаянно хотел спать, хотя и воспротивился моим попыткам заставить его лечь. Я не стала упорствовать. Его присутствие, даже слабое и едва осознанное, было утешением. Что до меня, я сидела, исследуя каждый дюйм броши. Наклонив ее под углом, я использовала мерцающие блики пламени, чтобы превратить чеканку в резкий рельеф. Вращая то так, то эдак, я попыталась разобраться в загогулинах и формах. Не знаю почему, но я по-прежнему верила, что этот кружок – маленький, но достаточно большой, чтобы почти заполнить мою ладонь, – каким-то образом если не ответственен, то, по крайней мере, связан со всем, что происходит.

Тем не менее отметки были странными. Неузнаваемыми, но не случайными. Я все старалась расшифровать их, крутя брошь, оглядывая ее с разных ракурсов, пытаясь заставить петли и неправильные углы сложиться во что-то осмысленное.

– Знаете, – медленно сказала я, щурясь, – если посмотреть отсюда, эта фигура немного похожа на человека.