Онлайн книга «Последнее странствие Сутина»
|
А что, если боль не прекращается после смерти? Мучимый своим вечным Перу всемирной несправедливости поэт написал «Девять чудовищ». Теперь они соединились в этом синдикате голосов на кладбище Монпарнас, и страдающий перуанец поет сыну заплаточника из белорусских Смиловичей в испуганное большое красное ухо: А боль – увы! – все множится по свету, ее все больше каждое мгновенье; секунда боли – вроде получаса, не менее, в два раза больше боли… Или поболе? Мученик проглочен прожорливой, кровавой пастью. Больно! Больней в два раза каждое мгновенье. Трава, и та болит, существованье по сути – боль, точнее – боль двойная. Нет, никогда, о люди-человеки, так не болело сердце, лацкан, папка с бумагами, стакан, мясная лавка, сложенье, вычитанье, умноженье! Нет, никогда так не болела нежность, далекое так близко не взрывалось; нет, никогда еще горящий пламень так истово не притворялся трупом, льдом, холодом… Вовек, сеньор министр, сеньор министр здравоохраненья, здоровье не бывало столь смертельным! Нет, никогда мигрени не сдирали с живого скальп рывком, одним ударом… И в ящиках комода боль, и только, и то же – в потайной шкатулке сердца. Да что там, в сердце – в кожаном футляре у ящерки! Все боль – что с ней поделать! … Как боль нас атакует, братья-люди! То в тыл ударит, то подбавит с флангов, в кино настигнет, и на граммофоне распнет, чтобы потом на смертном ложе из рук и ног больнее дергать гвозди! И высмотрит, и коршуном, отвесно, падет на наши письма и заметки… Страдать так трудно… даже помолившись…
[15] Оказавшись наконец у могилы перуанца, царапаю огрызком карандаша на обратной стороне чеков из ближайшего МОНОПРИ. У меня нет с собой ничего другого, сколько ни выворачивай карманы брюк. Бабель, голый год, опиумный сок Сертюрнера. Никто не может быть иным, чем он есть. В небе над Монпарнасом висит подгоняемая жгутиками звезда геликобактер пилори. Кто убегает от детства, тому не следует ожидать рая. А менч он глик из а тойтер менч. Человек без счастья – мертв. Единственного спасения не существует. Единственное решение – цвет. Он – последняя возможная религия. Нет, я ошибся: революция. И вот ее красные святые – киноварь, кармин, драконова кровь, красная охра, мумия, марс красный, помпейский красный, пурпур, амарант, вишневый, красный крапп, рубин, инкарнат. Но кто же такой этот Арман Мерль? |