Книга Библиотека потерянных вещей, страница 12 – Лора Тейлор Нейми

– Но мне нравится работать в «Желтом пере».

Бабушка тяжело вздохнула.

– Это очень щедрое предложение, – сказала я, как говорила обычно. Бабушка уже не раз мне это предлагала, только в другой упаковке. Сегодня оно было завернуто в «пугающий университет». – Но я нужна маме. У нее никого больше нет. – Ты ее бросила. Много лет назад.

Бабушка безучастно махнула рукой:

– Она сама выбрала свой путь. И тебе пришло время выбрать свой. Мне было сложно проявить к ней жесткость после ее лечения, но я должна была так поступить, чтобы сохранить собственное душевное здоровье, хоть она мне и дочь.

– Но…

– Дарси, давным-давно она приняла несколько важных решений.

И одно из этих решений живет и дышит. Это беременность Терезы Уэллс на втором курсе университета, то есть я. Женихом был преподаватель литературы, у которого появилась перспективная возможность год преподавать английский в Таиланде. Только вот один год превратился в восемнадцать. А потом началась совершенно новая жизнь. Та потеря в конце концов превратила маму из коллекционера в патологическую накопительницу.

– Я не такая, как мама, – возразила я.

– Конечно, нет. Но ты взрослеешь. В некоторых случаях это означает, что приходится выбирать более трудный, но более удачный путь. Я понимаю, почему ты раньше не хотела сюда переезжать. Девочкам необходима… – Бабушка запнулась, и непонятное мне чувство заставило ее нахмуриться. – Ну, им необходимы мамы. Но теперь настало время сделать выбор во имя себя и своего будущего.

Оставив маму загнивать? Или тонуть в море вещей, навсегда лишив ее возможности поправиться?

– Оставаясь, я выбираю себя и ее – нас. Я буду единственным человеком, который ее не покинул. Хоть это и трудно.

– Да, я не сомневаюсь, что это больше чем трудно. Взрослый выбор обычно имеет последствия. – Бабушка глотнула своего кофе без кофеина. – Конечно, ты можешь продолжать заботиться о маме и поощрять ее поведение.

Я с силой выдохнула:

– Я ее не поощряю, я пытаюсь помочь ей побороть это.

– У нее есть улучшения?

– Да, небольшие.

Их недостаточно. Пока. Шести месяцев хватит? По телу пробежала дрожь волнения, тупая и болезненная.

Бабушка покачала головой:

– Хоть я и не согласна с твоим решением остаться с мамой, я его приму. Однако тебе придется принять те последствия, о которых я говорила. Все очень просто. Живи здесь – с комфортом и без забот. Или оставайся с мамой, сама по себе, и все проблемы решай самостоятельно. Это значит, что, как только тебе стукнет восемнадцать, денег больше не будет.

Я рот раскрыла от изумления. Бабушка подалась вперед:

– Пойми меня правильно. Это не наказание. Наоборот, поступающие от меня чеки больше не будут поощрять безответственное поведение твоей мамы. Это значит, что ты выбираешь взрослую жизнь.

Взрослую жизнь? Конечно, из-за накопительства мне пришлось повзрослеть и взять на себя заботу о маме, но взрослой я себя совершенно не чувствовала. Ведь я еще даже школу не окончила!

– Поверь мне, Дарси, это для твоего же блага. Жаль, что мы с твоим дедом не проявили с твоей мамой больше твердости. Мы были с ней слишком мягки. Либеральничали. Ты в твоем возрасте способнее и разумнее, чем она в самые лучшие времена. – Бабушка повела плечами. – И вне зависимости от того, где ты решишь жить, ты по-прежнему имеешь право пользоваться созданным нами денежным фондом для оплаты обучения в университете.

Даже дедушкино наследство не спасало от холодной, острой боли, которая точила мое сердце. Как бабушка так спокойно угрожала мне лишением одной из тех немногих вещей, на которые я могла по-настоящему положиться? Мне уже несколько лет помогал бабушкин солидный банковский счет, благодаря ему появились «хонда» и превосходный ноутбук. Кроме того, бабушка каждый месяц тайно присылала мне деньги, дополняя скудные доходы от работы в книжном.

Хотя наша квартира была переполнена, нужных вещей мама никогда не покупала. И даже если я отчаянно в чем-то нуждалась, мама не всегда отказывалась от своих спонтанных покупок. Благодаря бабушкиным деньгам появлялись кроссовки и заправлялась машина. Покупались лекарства от простуды и чернила для принтера. Бабушкины чеки помогали оплачивать страховку и счета за мобильник, а иногда даже и продукты – когда маминых доходов не хватало. И случалось это часто, чаще, чем иногда. Если я останусь с мамой в доме 316 по Хувер-авеню, дополнительные деньги поступать перестанут. Меньше чем через тридцать дней.

Бабушка доела остатки шоколадного торта, я же едва притронулась к своему, аппетит пропал совсем.

– Подумай. Представь себя в гостевой спальне. Я берегла ее для тебя, да и твое собрание книг будет прекрасно смотреться на моих встроенных полках.

Я и раньше думала о той залитой солнцем спальне, которая когда-то была моей игровой комнатой. Эркер с подушками на широком подоконнике, Тихий океан, проглядывавший между крышами домов и кронами деревьев. Уединенное местечко для чтения и занятий. Искусственно состаренные деревянные полы и обшитые белыми панелями стены – таким я представляла себе дом из «Маленьких женщин». А недавно бабушка оборудовала современную гардеробную, при виде которой у Марисоль потекли бы слюнки.

Надвигавшиеся на меня месяцы и даже годы, крепко вцепившись, стали давить. Не будет ли для меня в будущем году непосильной ношей мамино постоянное накопительство вкупе с дополнительным стрессом от учебы в университете? Впервые я задумалась о том, что бабушка, возможно, права.

* * *

Пол-оборота ключа в замке – и уже можно наконец запереться в комнате, сбросить бабушкин ультиматум в одну из книг и прочитать про то, как злу воздастся по заслугам. И как поцелуй залечит разбитое сердце. Так было всегда. Сколько раз я бы все это ни читала.

В квартире мужской голос из телевизора тихо бубнил новости. Нос у меня зачесался, глаза наполнились слезами, и я трижды чихнула. Пыль вела непрекращавшуюся войну с моими носовыми пазухами. Пора было снова убираться.

– Как прошел ужин? – Таким образом Тереза Уэллс всегда спрашивала: «Как там твоя богатая бабушка, которая отказывается со мной разговаривать?»

Мама была у кухонного стола, у ее ног стояла коробка поздравительных открыток. Взяв из убывавшей стопки открытку, мама сделала пометку в блокноте с желтыми страницами.

– Бабушка выглядит хорошо. Было очень вкусно, – сказала я.

Мой закодированный ответ: «Визит прошел без приключений, было приятно, как всегда». Опять ложь. Иногда мне приходилось защищать маму не только от любопытных управляющих и пыли. Я бросила ключи и поморщилась, заметив нетронутую почту. Я разорвала первый конверт. Поперек выписки по кредитной карте светилось красным одно слово. Я резко развернулась, а мама сказала:

– Здесь у меня охвачено все, кроме Дня благодарения и Дня отца.