Книга Библиотека потерянных вещей, страница 22 – Лора Тейлор Нейми

Громко хлопнув пассажирской дверью внедорожника Марисоль, я уронила голову на подголовник.

– Совсем озверела? – сквозь шум работавшего мотора спросила Марисоль.

– Ох… ох… иногда она бывает такой… – Я удержалась от ругательства, заметив на заднем сиденье близнецов-четырехлеток Карлоса и Камиллу. Тяжело вздохнув, я повернулась лицом вперед. – Спасибо, что согласилась подвезти.

– Хорошо, что ты позвонила, когда я забирала los animales ^[14] с акробатики.

Младшие сестренка и братишка Марисоль блаженно сосали сок из коробочек, свесив с детских кресел одинаковые кроссовки «Адидас». Камилла едва заметно помахала мне ручкой, как птичка крылышком.

– Ты бы все равно за мной приехала. – Большие выразительные глаза.

– Возможно. – Подруга постучала пальцами по рулю. – Не могла бы ты повторить, почему я здесь и почему ты оказалась без машины? По телефону ты вопила, как банши, все, что я поняла: «возмутительно», «отвези», «мамин ужин», «очень прошу, Марисоль».

– В целом так и есть. После «Пера» я на пару часов заперлась в своей комнате и изучала eBay, чтобы при первой попытке что-то продать не выглядеть полным новичком в этом деле. Плюс домашка.

– А машину украли инопланетяне?

– Инопланетяне почти все зеленые и фиолетовые, – гордо вставил Карлос.

А Камилла добавила:

– Еще бывают розовые и желтые. Так в книжках написано.

Я рассмеялась:

– Знаете что, маленькие обезьянки? Вы оба правы! – Теперь можно было вернуться к Марисоль. – У мамы оказался пустой бак, а заправиться она вчера забыла. И просто уехала на работу на моей машине и оставила мне записку.

– Что, даже разрешения не спросила?

У меня в груди снова заклокотало:

– Она решила, что у меня нет никаких планов и что я на весь вечер залягу с книгами.

– Вот, возьми, – сказала Марисоль, открыв мини-холодильник, всегда стоявший на полу у заднего сиденья.

Когда миссис Роблес купила новую машину, она предложила старшей дочери красный «ниссан». С одним условием: Марисоль тоже будет возить близнецов. Разъезжая с места на место, между занятиями по физкультуре, организованными у кого-то дома совместными играми и экскурсиями в парке, Марисоль вскоре поняла: 1) Ева Роблес – гений; 2) коробочки сока способствуют мирным поездкам.

Я поморщилась:

– Сок? Серьезно?

– Или сок, или жвачка, малышка. – Подруга окинула меня оценивающим взглядом. – Значит, сок. – Одной рукой переключив передачу, она отъехала от тротуара. Другая рука, вслепую пошарив в холодильнике, что-то оттуда выудила.

– Клюквенно-виноградный, – сказала я. – Фу.

– Как я могла этого не почувствовать?

– Нет ли у тебя там клюквенного со вкусом «Безответственная мать»? Или клюквенного с добавкой «Страсть к покупкам» и «Десятки литров духов, при этом ни литра в бензобаке»?

Проскочив на желтый, Марисоль плюхнула мне в ладонь белую коробочку. Клюквенно-малиновый. Ладно. Проткнув соломинкой в нужном месте, я сделала пару глотков. Странно, но это успокаивало.

* * *

Когда отстегнутые близнецы выбрались из кресел и побежали в дом, Марисоль остановилась посреди мощенной плитами дорожки.

– Так, давай сюда, – привычно приказала подруга, как делала всегда, когда я приходила к ней ужинать.

Я поныла, но покорно достала из сумочки «Весь этот мир». И после пары шагов:

– А теперь другую, из застегнутого кармана. – Марисоль сверкнула разгневанной улыбкой.

Черт бы ее побрал – это был новый старый «Питер Пэн».

– Мари, ты же знаешь свою семью. Через пару часов родители и братья с сестрами, а также бесчисленные tios ^[15] будут все меньше говорить по-английски и все больше по-испански. Будут говорить все громче и громче, и… Я могла бы просто пересесть на диван и чи…

– Могла бы, но не пересядешь. Будешь общаться и веселиться. И вообще, ты тоже член семьи.

Я не сопротивлялась, когда Марисоль схватила книгу, – подруга все равно ее не откроет. Одним прыжком заскочив на веранду, она запихнула обе книги в почтовый ящик семьи Роблес:

– Вызволишь их перед тем, как я отвезу тебя домой.

Мне бы выразить недовольство, но запах! Входная дверь двухэтажного дома в тосканском стиле была приоткрыта, и изнутри шли ароматы любви в виде чеснока и жареного острого перца. А еще пикантного мяса, цитрусовых и сахара. Я шла на запах. За охлажденными бутылками cerveza ^[16] и ледяной колы с лаймом звенели приятные беседы. Мы оставили куртки и сумочки в прихожей. В комнатах раздавался смех. Меня, как обычно, хлопали по спине и тепло улыбались в ответ на мои приветствия. Мультимедийная система дрожала от ритм-н-блюза в стиле мотаун, и сновали, весело хохоча, дети с горячими масляными тортильями. Ева Роблес выглянула из кухни и помахала нам:

– Проходи, моя девочка. Ты как раз вовремя, mija ^[17].

Мама Марисоль радостно чмокнула меня в щеку. И по этому, на первый взгляд, невинному приветствию я сразу поняла, что меня ждет.

Собравшиеся в огромной кухне люди – я почти всех узнала – вдруг притихли. Члены семьи топтались возле шкафов из темного дерева, пока сеньора Роблес сыпала соль пальцами с ярко-красным маникюром. Потом она выжала лайм над огромной чашей домашней сальсы. Наталия, сестра Марисоль, прыснув со смеху, протянула мне тортилью, а миссис Роблес представила всем присутствовавшим свое творение.

Едва касаясь поверхности, я макнула самый кончик лепешки в красный соус. И только откусила, как жар, горячий, будто дыхание дракона, охватил язык и горло. Я закашлялась. Охнула. Из глаз потекли слезы, я отплевывалась, шмыгала носом и размахивала руками. Комната будто взорвалась, ожила и зашумела.

– Bueno ^[18], получилось идеально, разве нет? – сказала мама Роблес, подавая чашу гостям.

Невозмутимая Марисоль, не прекращая болтать с кузиной, сунула в поле моего затуманенного зрения заранее припасенные салфетки и стакан молока. Потом, прилепив шарик фиолетовой жвачки на золотой браслет, моя огнедышащая подруга принялась за чашу с сальсой.

Я же, отсморкавшись, пила холодное, успокаивавшее все внутри молоко. От воды было бы только хуже.