Книга Слепое счастье, страница 4 – Иоанна Хмелевская

По прибытии на место, которое дружно было признано и в самом деле очаровательным, Шпулька сразу категорически запротестовала против устройства лагеря на низком, а значит, и более влажном берегу и потребовала поставить палатку на склоне пригорка. Наклон был небольшой, но все-таки был, а следовательно, требовались дополнительные работы.

— Тебе что, так нравится спать вниз головой? — возмущался Зигмунт.

— Во-первых, можно вниз ногами, а во-вторых, у нас есть лопатки: чуть копнуть — и будет ровно. А там холодно, мокро и противно.

— Но ловить-то придется с того берега, — заметила Тереска. — Этот слишком высокий и заросший. К воде не подойдешь.

— Ну и что? Ловить пойдем туда, а спать будем здесь. Два шага по мосту, подумаешь! И костер — чем выше, тем больше освещает. И дым понесет к реке, и лес не подпалим.

— Мне без разницы, — заявил Янушек. — Умываться я не буду, а так — все равно. Надо лягушек наловить.

— Лягушки потом, — начала распоряжаться Тереска. — Сейчас — за работу. Шпулька меня убедила. Выровняйте площадку. Янушек, накачивай матрасы! Я займусь топливом, нам много понадобится.

Шпулька с Зигмунтом взялись за лопатки. Шпулька — охотно, Зигмунт совсем наоборот. Очень надо: спать на сухом месте, но с ногами выше головы, он может и на мокром, лишь бы ровно было. И вообще он сюда не копать приехал, а раков ловить. Уступил он, только чтобы девчонки не заводились.

В земле на склоне, который выравнивали брат с сестрой, кроме корней и камней было полно всякого мусора.

Шпулька с Зигмунтом не обращали на него ни малейшего внимания и отгребали все в сторону. Работали они дружно и быстро, отвалили большой камень, убрали какие-то черепки, выбросили что-то вроде заржавевших железок, тщательно выровняли и утрамбовали небольшую площадку.

— Тоже мне барыня, захотелось ей, видите ли, на сухом ночевать, ехала бы тогда в пустыню, — ворчал Зигмунт, орудуя лопаткой. — Весь этот пригорок — сплошная мусорная свалка.

Тереска приволокла из лесу огромную сухую корягу и сразу отправилась за следующей. Янушек кончил накачивать матрасы, оглянулся, подождал, пока сестра скроется в лесу, и потихоньку юркнул в кусты. Тереска может говорить что хочет, а он свое знает: лягушек надо наловить, пока еще хоть что-то видно. А кроме того, его беспокоило то место...

На том месте все было тихо и спокойно. С сердцем в пятках Янушек тщательно изучал обстановку, спрятавшись в густых зарослях. Он отлично понимал, что не должен приходить сюда и проявлять какой бы то ни было интерес к этому месту, но что-то как магнитом притягивало мальчика. При этом не было ни малейшей уверенности, что те люди действительно ушли, а не скрываются где-нибудь в лесу неподалеку. Ни в коем случае нельзя было показывать, что он что-то знает и вообще раньше уже был здесь. Наоборот, он здесь впервые в жизни, ловит лягушек, и ничто, кроме лягушек, его не интересует!

Горячее желание Янушека ввести противника в заблуждение привело к тому, что, увидев возвращавшегося с целлофановым пакетом мальчишку, Зигмунт ужаснулся.

— Езус-Мария! Ты что, спятил? Куда нам столько лягушек? На ужин?!

— Тут еще на завтрак и на обед хватит, — поддержала его Шпулька. — Зачем тебе столько?

— А откуда ты знаешь, какой у них аппетит? — обиделся Янушек, сразу почувствовавший себя увереннее в компании. — Откуда ты знаешь, как они это жрут? Может, хап — и нету! Червей ведь для рыбалки много нужно.

— Ты бы сделал все-таки поправку на размеры, — ядовито посоветовала Тереска. — Лягушка покрупнее червяка будет. Давай-ка подключайся к работе, а то сейчас совсем стемнеет! Кончаем с палатками и садимся ужинать.

Было уже абсолютно темно. Перед палатками ярко горел костер, бросая отблески аж на противоположный берег речушки. Пока ужинали, все вполне отдохнули, и, несмотря на такой утомительный день, почему-то никому не хотелось спать. По мере того как темнота сгущалась, эмоции и нетерпение только возрастали, а таинственность ночи лишь увеличивала прелесть всего предприятия. Болтать на банальные прозаические темы не хотелось, все сидели молча, вслушиваясь в загадочные лесные шорохи и трески. Зигмунт категорически велел говорить только шепотом, так как — по его словам — раки еще больше боятся шума, чем рыба. Тереска приготовила две удочки с крючками, на которые смело можно было ловить крокодилов, а Янушек осторожно нацепил на них двух дохлых лягушек. Шпулька убивалась, что забыли насобирать крапивы.

— Надо было нарвать, пока светло! — трагическим шепотом выражала она свою озабоченность. — А как я теперь разберу, где крапива, а где нет?

— Обожжешься — сразу узнаешь, — утешил ее Янушек.

— Цыц! — призвал их к порядку Зигмунт. — Берите второе ведро и пошли! Не топайте так.

Мостик перешли на цыпочках, как будто у раков была сверхсовременная аппаратура прослушивания. На другом берегу место определил Янушек.

— Он говорил, что они вот с этой стороны, — объяснял мальчик взволнованным шепотом. — Вот здесь, перед мостом, прямо напротив пригорка, где спуск к воде.

— Что-то мне кажется, мы действуем не правильно, — неуверенно прошептала Тереска. — Я слышала, что надо войти в воду, смотреть и ловить руками.

— А я слышала, что сетью, — тоже шепотом возразила Шпулька.

— Они кусаются.

— Не кусаются, а щипаются, — все так же шепотом поправил сестру Зигмунт. — Замолкните! Надо посмотреть...

Четыре фонарика осветили темную воду. Дно было видно хорошо. И только. Никто из ловцов толком не знал, как же с этими раками все-таки поступать.

— Пожалуй, надо бросить приманку, — не слишком уверенно предположил Зигмунт.

Тереска, которая в течение семи каникулярных недель практически ежедневно ловила рыбу, замечательно, по всем правилам и с большой ловкостью, размахнулась, собираясь закинуть удочку. Тяжелая лягушка тут же сорвалась с крючка и плюхнулась в воду где-то у противоположного берега. В тот же момент Зигмунт, уже несколько лет подряд ловивший морскую рыбу сетью и совсем потерявший навыки ужения, осторожно погрузил свою удочку в воду у самого берега в опасной близости от корней растущего над водой дерева. Шпулька попыталась отреагировать на все одновременно.

— Запутается! — бормотала она взволнованно. — Сорвалась! Убегут! О Господи! Что же теперь?

— Эта пропала. Дай другую! — нервно шептала Тереска. — Янушек, где еще лягушки?

— На том берегу остались. Вы же говорили, много...

— Балда! Чего ты ждешь? Беги и принеси! Все неси!

Янушек помчался на другой берег, светя фонариком и гулко топая по мосту. Взмокший от волнения Зигмунт изо всех сих сжимал в руках удилище, не очень понимая, куда же следует смотреть. Поплавок был не в счет, а как поймешь, уцепился уже рак за лягушку или нет? Шпулька то и дело соскальзывала по скользким прибрежным корням и тыкалась ему в спину, бормоча что-то о сетке. Тереска с огромным трудом отцепила от своей удочки леску, запутавшуюся в ветвях во время замечательного броска. Зигмунт не выдержал и осторожно поднял удочку. Из воды показалась одиноко болтавшаяся на крючке лягушка. Пришлось опустить ее назад.