Книга Восставшая Луна, страница 42 – Йен Макдональд

Ирина хмурится, между ее бровями появляются две морщинки недоумения.

– И то и другое, конечно. Не то и не другое. Я – это я.

Стоит Алексии ухватить лунное бытие за какую-нибудь часть, как оно вырывается на свободу пестрым ворохом перьев, словно попугай. Семья – это все, за исключением случаев, когда семья вынуждает тебя избрать сторону, идентичность. Алексия вспоминает гази, которую встретила на станции Тве, – Дакоту Каур Маккензи. Железная Рука сомневалась, что Маккензи может преданно служить кому-то или чему-то. Родился Маккензи – Маккензи и помрешь. Но на примере гази и окутанной шелками Ирины Эфуа Воронцовой-Асамоа Алексия понимает: идентичность может меняться. Все зависит от семьи.

– Я привела тебя сюда, чтобы предупредить, Алексия Корта. Мне дали задание тебя соблазнить. Я это сделаю – и ты будешь в восторге.

Ирина делает шаг назад от двора, наполненного светом, и, бросив взгляд через плечо, танцующей походкой возвращается на вечеринку. Алексия ничего не может с собой поделать: идет следом. Ирина знакомит ее с другими Воронцовыми. Красивые высокие Воронцовы с Луны – прокладыватели путей и прядильщики тросов, короли поездов и королевы роверов. Приземистые, неуклюжие Воронцовы с Земли, заново привыкающие к местной силе тяжести. Вытянутые хрупкие Воронцовы из космоса, вынужденные эту силу превозмогать. Манинью запоминает лица, имена, отчества и матронимы. Алексия пытается не вспоминать Валерия Воронцова с его солнечной системой калоприемников и вьющихся катетеров.

Имена, лица, обрывки биографий. Сногсшибательные платья и чопорные фраки. Отвлекшись от ритуала представления, Алексия замечает, как Ирина и Пав Нестер переглядываются через весь зал. Ирина видит, что она это заметила, и улыбается: ей не стыдно, ее невозможно пристыдить. «Ты красавица, золотое дитя. Не знала иной жизни, кроме всего этого. Тебя всегда будут обожать, твои дни всегда полны очарования. Никто никогда не станет судить о тебе по акценту, происхождению, деньгам или цвету кожи».

– Ну что, достаточно с тебя вялых стариков и отвратительных вдов? – спрашивает Ирина.

– С кем еще мне нужно познакомиться?

– Остальные гости попытаются атаковать тебя или с ними будет ужасно скучно. Вечеринка закончена. Следующий вопрос: ты можешь бегать в этом платье?

– Могу воспарить и немного полетать. А что?

– Главное, чтобы ты обогнала своих телохранителей, – говорит Ирина и, подхватив подол собственного вечернего платья, бросается бежать, подобно летящей кремово-коричневой стреле. Алексия в мгновение ока отключает следящий браслет и следует за Ириной. С первого шага едва не падает из-за узкой юбки. Наклоняется и рвет ее по шву до бедра. Теперь она может бегать. Шаг – и взмывает к люстре, еще один – и летит к стене, а Ирина в это время сворачивает в коридор. Алексия пытается бежать низко, как полагается. Обе прибывают, задыхаясь и смеясь, в пустую заднюю комнату, где только голый камень и алюминий – не похоже на тяжеловесный шик комнат, предназначенных для публики. На уровне талии комнату опоясывает вереница круглых люков метрового диаметра. Ирина встречается взглядом с Алексией и сбрасывает туфли.

– Я обещала соблазнить тебя, Алексия Корта, – говорит Ирина Эфуа Асамоа. Над каждым из круглых люков – пара рукояток с предупреждающими полосками. Ирина хватается за них, забрасывает ноги в люк и исчезает. Алексия слышит далекий и гулкий возглас удовольствия.

– На хрен все. – Она скидывает туфли и в один миг оказывается в наклонной трубе, скользит ногами вперед, лежа на спине, прямиком в неизвестность. Алексия хихикает. Затем труба становится почти вертикальной, и сила тяжести захватывает ее. Она летит камнем сквозь полную тьму, поворачивая туда-сюда вместе с трубой, и платье задирается. Не удержавшись, Железная Рука вскрикивает от восторга и страха, а потом желудок подкатывает к горлу, когда наклон уменьшается и ее бросает в длинную спираль, виток за витком уходящую вниз… Она улюлюкает, кричит и вопит, кружась в трубе, словно человеческий мусор в канализации. Того и гляди, обмочится от возбуждения. Точка света расширяется, превращаясь в круг, и она, выскочив из устья трубы, недолго летит и приземляется на гору мягких страховочных матов. Вскакивает. С трудом держится на ногах, перед глазами и в голове туман – совсем как после отличного секса. Алексия смеется, смеется, смеется…

Ирина разлеглась на страховочном мате, ее большие темные глаза широко раскрыты и манят.

– Что это было? – спрашивает Алексия.

– Аварийный протокол номер два, – говорит Ирина. Теперь Алексия видит, что выходных люков столько же, сколько входных в той, другой комнате – как далеко она осталась? Кажется, Алексия скользила очень долго, но время скольжения – скользкая штука. – Мы в пятистах метрах под Святой Ольгой, – говорит Ирина, будто читая ее мысли. – Это радиационное убежище. Когда происходит внезапная вспышка на Солнце, мы прыгаем в ближайшую трубу и шмякаемся сюда.

– Я будто побывала внутри буравчика.

– Внутри чего?

– Спирали. Ну, штопора. Зачем встраивать штопор в аварийный спуск?

– А почему бы нет? – говорит Ирина. Когда она хмурится, у Алексии захватывает дух. – Некоторые спуски идут зигзагом. Я каталась по большинству из них.

Под столицей ВТО спрятан парк развлечений. Система аварийного выхода, устроенная по принципу американских горок. Воронцовы ни в чем не мелочатся, думает Алексия. Любят по-крупному, гневаются всерьез, а если отдают свою преданность – то по-настоящему. Развлекаются тоже на всю катушку. Изнутри спасательной трубы доносится пронзительный крик, становящийся громче, пока из люка с радостным воплем не вылетает мальчишка и не падает кувырком на маты. Вскакивает – белокурый, с улыбкой до ушей. Ему лет двенадцать. Он со смехом выбегает из убежища.

– Платье погублено, – заявляет Алексия. – Нельзя, чтобы меня в этом видели.

– Уровнем выше есть принтер. – Ирина с напускной скромностью крутит ногой. – Однако…

– Однако?

– Может, ты хочешь изменить наряд? Я собиралась пойти на другую вечеринку, – говорит Воронцова-Асамоа. – Настоящую. Для таких, как мы.

Искушение велико. Отдохнуть от обязанностей и ответственности Мано ди Ферро. Побыть Алексией Корта, кариокой и Королевой Труб, с людьми своего возраста и мировоззрения. Свободными от бремени власти.

Ты почти меня уговорила, Ирина Асамоа.

– Работать надо, – говорит Алексия. – Утром назначены встречи. С теми, кто не такие, как мы.

Ирина разочарованно прикусывает нижнюю губу, потом опускает голову.

– Ладно. Но когда ты с ними покончишь, позвони мне. – Она приподнимается на цыпочки, одаривает Алексию быстрым и сладким поцелуем в губы, а потом ускользает, босая и блистательная.

«Мне дали задание соблазнить тебя, – сказала Ирина. – Я это сделаю, и ты будешь в восторге».

Алексия соблазнена. И она в восторге.

Камень в космосе, подсвеченный сзади полумесяцем Земли. Тот же солнечный свет отбрасывает геометрические тени: над этим камнем потрудились человеческие руки.