Онлайн книга «Восставшая Луна»
|
Да пошел ты нахрен, Брайс. Вечно у тебя техника ценнее мяса. И опять покалывание в затылке: он резко поворачивается. На него надвигается боевой бронированный скафандр с клинками в каждой руке, матово-черный с серебром – «Тайян». Финн ломает древко копья, и снова вылетает трос, похожий на хлыст, и лезвие топора вонзается в лицевую пластину. Та взрывается, превращаясь в облако стеклянных осколков и кровавых брызг. Он пинком отбрасывает судорожно дергающийся труп, выдирает оружие и опять соединяет две половины древка. Славная маленькая штуковина. Какой-то умный засранец в Гюйгенсе придумал ее: легко напечатать, легко использовать. И теперь общество эпохи НТР сражается оружием бронзового века. Роверы наконец загрузились. – Рейчел, Куок, со мной! – командует Финн. Арьергард строится рядом с оружием наготове, но боты «Тайяна» и уши уже остановились на краю зеркального поля. Они победили. Они унизили «Маккензи Гелиум». Нет никакой выгоды продолжать бойню. Пришли восемьдесят джакару. Ушли сорок шесть. Боты и уши растворяются среди теней и ослепительного блеска зеркал – остается лишь одна фигура, которая поднимает бронированную руку, вертит ею и вытягивает средний палец. Дариус? Возможно. Боец мелкий. Финн встречал пацана лишь во время редких официальных визитов в «Горнило», говорил ему не больше слов, чем правила приличия требовали для сына Роберта Маккензи и Джейд Сунь, но у него сложилось ощущение, что перед ним – ВНМГ. Весьма Надменный Маленький Говнюк. Такой поступок вполне в духе Дариуса Суня. Тактильный модуль Финна Уорна позволяет оценить прочность и вес копья-топора в руках. Хорошая штука. – Рейчел, Куок, уходите. Выжившие загрузились в роверы, и тяговые двигатели один за другим запускаются. Финн поднимает копье и ищет центр тяжести в его неправильной форме. Подает энергию на сервоприводы скафандра. Швыряет оружие со всей усиленной мощью в нагрудник Суня. Ты ведь этого не ждал, мелкий засранец? Боец уходит в сторону, приседает. Его рука, двигаясь быстрее, чем Финну Уорну случалось видеть, хватает копье на лету. Разворачивает, нацеливает. Финн Уорн не сомневается, что видит под темным забралом улыбку. – Брайс! Нет ответа. – Брайс! Финн Уорн вызывает еще один дисплей: потрепанный клин роверов удирает от кровавого разгрома, случившегося на Болоте Гниения. Ровер Брайса мчится первым. – Ну что за хрень… – бормочет Финн. Боевой скафандр пересчитывает резервы. У него достаточно мощности на десять минут при полной скорости. Этого хватит, чтобы догнать представительский транспорт босса, но останутся милливатты и пара вздохов. А сможет ли он обогнать копье, нацеленное в спину? Первый Клинок «Маккензи Гелиум» поворачивается и переключает скафандр в режим быстрого бега. Кричит от мучительной боли в суставах – упал бы, покатился, но движениями теперь управляет скафандр. Десять минут. Он не выдержит… Он должен выдержать! Вот и пыльная линия отступления. Он мчится между рассеянными роверами и их побежденным грузом: жесткими скафандрами, зажатыми между рамами ускорения, пылевиками в пов-скафах, цепляющимися за стойки, привязанными, примотанными, прикрученными, подпрыгивающими от каждой неровности на пути. Отпечатки ботинок перемежаются со следами от шин. Вот из всех длинных следов остается один, вместе с единственным пылевым шлейфом. Восемь процентов заряда. Первый Клинок догоняет мчащийся ровер, рукой в перчатке хватается за лесенку на борту. Рывок – и Финн врезается в эту самую лесенку так сильно, что чувствует удар даже сквозь броню и плотную ткань. Ничего не сломал? Он болтается на задней части машины, и каждое качение туда-сюда сопровождается падением уровня заряда; потом ему удается упереться ботинком в переборку, оттолкнуться и схватиться за лестницу второй рукой. Дальше – простой, хоть и мучительный процесс: забраться по ступенькам наверх, на крышу герметичного корпуса, где можно подключиться к системе жизнеобеспечения. Два процента заряда. Финн Уорн разматывает силовой кабель, откидывает пылезащитный колпак и подключается. Это как секс. Лучше. У него есть воздух. Свежий, сладкий и такой прохладный… В жестком скафандре большей частью дышишь собственной вонью изо рта. Он лежит на спине на крыше ровера, купаясь в чистом, сладком воздухе. И наконец – связь. Он подключается к общему каналу ровера. – Брайс. Мне не понравилось, как вы удрали оттуда. Долго нет ответа, но Финн не собирается проявлять слабость и повторять сказанное. – Финн. Рад, что ты выбрался. – Не благодаря вам, Брайс. – Финн, Финн. Я поступил как бизнесмен. – То есть Первый Клинок – просто еще один взаимозаменяемый актив. Никакого ответа из комфортабельной кондиционированной кабины. – Вижу, мы направляемся обратно в восточную часть Моря Островов. – Мне нужно попасть в Кингскорт. – Этим путем – не получится. – В смысле? – Лунный корабль ВТО «Скопа» только что приземлился там, на востоке Моря. Они отрезают вам путь к отступлению. Опять долгая тишина. – Помоги мне, Финн. – Что, простите? – Помоги мне. – Я могу это сделать, Брайс. Я могу вернуть вас в Кингскорт в мгновение ока. Но о привычном уровне комфорта и стиля можете забыть. – Просто скажи, куда мне ехать, мать твою! В голосе толстяка слышен неподдельный страх. Финн Уорн прячет улыбку под шлемом скафандра. Он вызывает координаты на своем внутреннем дисплее и бросает их Брайсу через корпус. – Вот, пожалуйста. – Станция БАЛТРАНа. – Это будет быстро и надежно. И мы же любим пользоваться капсулами БАЛТРАНа, да? Ровер меняет курс на полной скорости, и Финн Уорн крепче держится за крышу. – Ты несешь ответственность за это унижение, – говорит Брайс. Тридцать четыре смерти. Хорошие люди, верные люди – выпотрошены и расчленены, их конечности и органы разбросаны по Болоту Гниения, их кровь пролилась на реголит. И Брайс называет случившееся «унижением». Рога станции БАЛТРАН «Гюйгенс» поднимаются над горизонтом. «Приятной поездки, пузан. Я сказал, что доставлю тебя в Кингскорт в мгновение ока, но солгал. Два мгновения, три. Может, больше. Ты никогда не путешествовал БАЛТРАНом, так что насладись по полной программе. Покувыркайся в собственной рвоте, моче и дерьме. Я погляжу, как ты взлетишь, а потом сяду в ровер и по пути в Хэдли выпью водки из твоего личного запаса в память о тридцати четырех верных джакару. |