Онлайн книга «День всех пропавших»
|
Брэн небрежно представляет ему присутствующих, все время глядя на коробку. – На всякий случай я перелистал и остальные папины бумаги, – говорит агент Аддамс с четко выраженным чарльстонским акцентом, – но только эти показались подходящими. Очень надеюсь, что пригодятся. После фальшивого баса Ларча его настоящий легкий тенор почти шокирует. – Уверена, что пригодятся, – отвечаю я. – Спасибо, что потратили рабочее время на их доставку. – Если могу помочь чем-то еще, дайте знать, пожалуйста. И не беспокойтесь: Сачин сообщил о подписке о неразглашении. Я никому ничего не скажу. Но буду рад, если потом вы найдете способ ввести меня в курс дела. Чертовски приятно, если после всех этих лет труды отца помогут найти детей. Иан встает и пожимает ему руку. – Я буду лично держать вас в курсе, агент Аддамс. Спасибо. Ларч не задерживается надолго, и мы вновь погружаемся в дела. Брэн пробегается по каждому из новоприбывших оцифрованных дел, сбрасывает портретные снимки девочек себе на почту и уходит в офис. Через несколько минут он возвращается с распечатками фотографий, которые можно повесить на доску. Иан, хмурясь, смотрит на исписанную от руки страницу, вздыхает и щиплет переносицу. – Не можете разобрать? – Не могу понять, дело в моих глазах или в этом почерке. Я протягиваю руку. Он передает мне листок. – Возможно, и в том и в другом. – Аддамс еще до Дианы упоминает чье-то имя. Не могу разобрать фрагмент. Наверное, Иану никогда не приходилось расшифровывать заметки, которые делает Эддисон на ходу в записной книжке «Моулскин». Все равно приходится несколько раз прищуриться в том месте, где детектив Аддамс случайно записал новые строчки поверх старых. – Карен Кобурн, Канзас-Сити, Миссури, – произношу я в конце концов. – Пропала за два года до Дианы, в восемьдесят седьмом. Гала проводит оперативный поиск. ФБР не участвовало в расследовании, так что у нас нет дела Карен, однако существует созданный ее родными мемориальный сайт с фотографиями девочки и ссылками на веб-ресурсы, полезные родственникам похищенных жертв. Гала разворачивает монитор, и мы сравниваем снимки Карен и Дианы. – Они похожи друг на друга больше всех остальных, – говорит Ивонн. – Боже мой, как близнецы… Девочки и вправду могли бы сойти за близнецов. У них даже одинаковые перетянутые резинкой высокие конские хвостики, так популярные в конце восьмидесятых – начале девяностых. – Ее родители лет десять ездили по стране и беседовали с правоохранителями и адвокатами жертв, – докладывает Гала, переводя взгляд на экран и обратно на нас. – Они выступали в Чарльстоне за полгода до пропажи Дианы. – Это объясняет, как детектив установил связь. Интересно, почему он не собрал материалы в дело? – То есть почему сидел на них, как собака на сене, подобно мне? – грустно спрашивает Иан. – Если во время расследования дела Шонесси у Аддамса на уме были Кобурны, он мог отбросить эту версию как предвзятую. – И то верно… – Я рассматриваю фото Кендалл. – Гала, есть ли жертвы, кроме Бруклин, подходящие под все наши критерии и пропавшие в четные года? – Пока не найдено. Брэн перестает расхаживать взад-вперед в дальних углах зала. – Ты о чем? – Гала права: все они пропадают раз в два года – начиная с Карен тридцать один год назад и заканчивая Кендалл год назад. – За исключением Бруклин, – возражает Ивонн. – Означает ли это, что она не вписывается в серию? Поднимаю палец вверх, призывая к терпению. – Согласно делу Кендалл, на следующий день после пропажи девочки ее родители провели пресс-конференцию, на которой объяснили, что у дочери опасное заболевание с непредсказуемыми последствиями. Они умоляли похитителя оставить Кендалл в какой-нибудь больнице, чтобы она выжила. – Какое заболевание? – Аневризма сосудов головного мозга, неоперабельная. На тот момент диагноз поставили совсем недавно. Девочка была как бомба замедленного действия. Брэн смотрит на меня, затем поворачивается и прислоняется к стене, бормоча под нос ругательства. Судя по тому немногому, что я расслышала, – на испанском. – Может кто-нибудь пояснить для тех, кто не на одной волне с Эддисоном-Элизой? – интересуется Ивонн. – Кендалл поставили диагноз всего пару недель назад. Родители сообщили ведущему следователю, что остальные родственники еще не знали об этом, поскольку пока искали альтернативные методы лечения. И ее похититель не мог знать. Возможно, даже сама девочка не знала. – Как она могла не знать? – Аневризмы практически не проявляют себя, пока не разрываются. Обычно их обнаруживают, когда осматривают человека из-за каких-то других травм. В случае Кендалл причиной стал попавший в голову мяч. Школа уведомила родителей, а те на всякий случай отвезли дочь в больницу проверить, нет ли сотрясения. – Аневризма появилась от удара? – Нет, удар всего лишь помог ее обнаружить. Но как объяснить такое заболевание восьмилетней? «Привет, милая, слушай: у тебя в голове такая штука, которая может ни с того ни с сего убить тебя в любой момент. А теперь можешь идти играть»? – У вас с Эддисоном были бы интересные дети… Все мы поворачиваемся к Ивонн. Та лишь пожимает плечами. – Аневризмы могут проявиться когда угодно, – продолжаю я секундой позже. – Если велеть Кендалл быть очень осторожной во время игры, то вероятность разрыва не снизится. Не удивлюсь, если родители не собирались ей ничего говорить, пока не появится возможность что-то сделать с аневризмой. – Но если бы произошел разрыв, а она не знала, чего ожидать… – шепчет Гала. – Она была бы так напугана… – Смотря насколько серьезный и быстрый разрыв. Возможно, она не успела бы даже осознать, что что-то не так, до своей смерти. Иан откашливается. – Элиза, меня слегка пугает, что ты так много об этом знаешь. – На первом году учебы моего преподавателя теории познания хватил удар. Он скончался прямо на занятии. Оказалось, у него была аневризма. Это так травмировало студентов, что один из профессоров медицинской школы Колорадского университета в Денвере навестил нас и прочитал лекцию. Университет не хотел, чтобы мы винили себя за то, что не заметили какие-то признаки, и все такое. – Впечатляет, что они позаботились об этом. – В Боулдере полно хиппи – они заботятся о чувствах. Ивонн упирается ладонями в стол, прижавшись лбом к запястьям. – Значит, ты думаешь, Кендалл… – Насколько нам известно, ни одну из девочек не нашли ни живой, ни мертвой, – замечаю я, морщась от ее прямоты. – Будем основываться на периодичности в два года. Два года. Кем бы ни был похититель, крайне маловероятно, что он сразу убивает или продает их. Не с таким временным диапазоном. Может быть, взрослеющие девочки становятся ему не по вкусу, может быть, дело в чем-то совершенно другом… Нам неизвестно. Однако мы можем резонно предположить, что цифра «два» имеет важное значение. И тут похищают Кендалл Браун, понятия не имея о ее болезни. |