Книга Сухих соцветий горький аромат, страница 31 – Ирина Зорина

Я понимала, что виновата, но такое отречение мне казалось незаслуженным. Обида, зародившаяся во время последнего разговора с матерью, разрасталась, пускала один побег за другим, цепляясь за старые горькие воспоминания, расцветала пышным цветом и приносила ядовитые плоды. Если несколько дней назад я ждала звонка и примирения с ней, то теперь мне это не было нужно. Внутри что-то треснуло и рассыпалось, что-то прочное, что-то строившееся долгие годы и служившее мне ориентиром и основанием для принятия решений, что-то сковывающее мои движения, мою волю, что-то не дающее дышать. Я впервые почувствовала себя свободной, и мне больше не хотелось терять это ощущение. Теперь я не нуждалась в призме родительских представлений обо мне и о том, что я должна делать и какой быть. Кандалы навязанных взглядов стали тяжёлой, непосильной ношей, и я с облегчением сбрасывала их один за одним, оставляя позади инородные, так и не прижившиеся ценности и убеждения. Я чувствовала себя только что родившимся ребёнком, который совсем не знает жизни, ему всё интересно, всё его увлекает и захватывает. Только сейчас я начинала жить, и мне предстояло так много сделать, столько понять. Впереди была нехоженая дорога — мой путь, со всеми его опасностями и коварством, с колючими кустарниками и благоухающими цветами, с ядовитыми шипами и живительными источниками. Только я одна могла пройти его, а в конце, обернувшись, увидеть жизнь, настоящую, подлинную, со своими ошибками и успехами, заблуждениями и ответами, радостями и болью.

Решив не звонить родителям, я направила все силы на поиски квартиры. Дольше оставаться у Марка было невыносимо. С каждым днём я всё явственнее ощущала пробуждение чувства, как мне представлялось, давно несуществующего. Притяжение, с невероятной силой затягивающее меня в водоворот нежно-страстных фантазий и переживаний, сводило меня с ума. Я боялась, что в какой-то момент потеряю контроль и поддамся минутному порыву, а этого нельзя было допустить.

Но прошла ещё целая неделя, прежде чем я, наконец, собралась оставить своё временное пристанище и переехать в маленькую недорогую квартирку рядом с Киевским сквером. Я уже чувствовала себя полностью здоровой и почти счастливой. Единственное, что меня терзало, так это молчание Саши. За всё это время он ни разу не перезвонил мне. В моей голове постоянно прокручивались тысячи всевозможных причин его молчания, но ни одна из них не казался мне убедительной.

Несколько раз я хотела поехать к нему, мне думалось, что могло случиться что-то ужасное, возможно, Саше нужна моя помощь, а я сижу здесь сложа руки и жду непонятно чего. Но решиться на поездку никак не могла. Когда я уже собиралась отправиться к нему, мне представлялось, что разговор будет холодным и резким, или Саша вообще не захочет меня видеть и не откроет дверь. Меня парализовал страх, и я откладывала визит на следующий день, в надежде, что за ночь стану храбрее, но, к сожалению, утром, пытаясь отыскать в себе хоть каплю смелости, я её не находила.

В то воскресенье у Марка был выходной, и он предложил прогуляться по городу или посидеть где-нибудь. Это очень уж напоминало свидание, поэтому я отказалась, достаточно было того, что уже почти месяц мы жили под одной крышей. Сошлись на том, чтобы заказать пиццу и посмотреть какой-нибудь фильм.

Мы смотрели глупую комедию, смеялись и ели пиццу, вдруг у меня зазвонил телефон. Я взглянула на дисплей и вздрогнула.

— Кто это? — спросил Марк, заметив моё замешательство.

— Саша, — почти шёпотом произнесла я.

— Я выйду, не буду мешать.

Марк быстро вышел и прикрыл за собой дверь. Я долго смотрела на дисплей в нерешительности. Наконец, собравшись с силами, тихо произнесла:

— Алло.

— Привет, Аня.

— Привет, — ответила я.

— Извини, что долго не звонил.

— Ничего. Надеюсь, у тебя всё хорошо?

— Спасибо, нормально. Может, встретимся?

— Давай.

— Я к тебе приеду. Ты же в той квартире, на улице Мирной?

Мне было страшно произнести вслух чудовищную правду. Язык прилип к нёбу, в горле пересохло, я открывала рот, словно рыба, выброшенная на берег, но не могла извлечь из себя ни звука.

— Аня, алло?

— Да-да, я здесь, — наконец, отозвалась я, — нет, я не на Мирной.

— Значит, я перепутал что-то. Какой там адрес?

— Ты не перепутал, просто я не сняла ту квартиру.

— Почему?

— Оказалось, что она уже сдана.

— Как они могли её сдать, ты же договаривалась об аренде?

— На самом деле, я всё отменила, когда ты предложил переехать к тебе.

— Тогда почему ты сказала, что с квартирой всё в силе?

— Это было очень глупо, но тогда я просто не хотела, чтобы тебе от безысходности пришлось забирать меня к себе, ты же принял решение прервать наши отношения.

— Глупости. Теперь выходит, что я оставил тебя на улице, как последний кретин.

— Я думала, что квартиру ещё не сдали и всё будет нормально. Ты вовсе не виноват, виновата только я сама.

— Куда же ты пошла тогда? Почему сразу не позвонила мне?

— Я звонила, но ты был недоступен.

— Да, извини, — после длительной паузы проговорил Саша, — я тебя подвёл.

— Говорю же, сама виновата.

— Так где ты сейчас?

Мне было страшно признаться, но лучше было сделать это сразу. Как врач я прекрасно знала, что оттягивание хирургической операции лишь продлевает мучения пациента, а иногда и вовсе приводит к летальному исходу.

— У Марка.

Казалось, Саша молчал вечность. Я решила прервать тягостное безмолвие.

— Саша, это ничего не значит, поверь, просто стечение обстоятельств. Я понимаю, что звучит совсем неубедительно, но это на самом деле произошло против моего желания. Я уже нашла квартиру и через пару дней переезжаю, он лишь приютил меня на время.

— Ладно, давай обсудим это при встрече, — блеклым голосом проговорил Саша, — Мне не хотелось бы говорить в присутствии Марка, давай встретимся где-то на нейтральной территории.

— Хорошо. Где именно? — глухо спросила я.

— Может быть, на бульваре Толбухина?

— Согласна. Во сколько?

— В пять вечера тебе удобно?

Я взглянула на часы, было без пяти минут три.

— Да, в самый раз.

— Тогда до встречи.

— До встречи, — через секунду в трубке я услышала короткие гудки.

Взглянув на руки, я увидела, что их сотрясает мелкая дрожь, силы быстро покидали меня, было трудно сдвинуться с места, даже пошевелиться. Я долго сидела неподвижно, пытаясь немного успокоиться и собраться с мыслями. Я не знала, как выпутаться из сложившейся ситуации, но всем своим естеством желала всё исправить. Казалось, что вернуть доверие Саши уже невозможно, всё, что было мне так дорого, было уничтожено, растоптано.