Книга Бесконечная шайка, страница 65 – Иоанна Хмелевская

Впрочем, не такая у меня натура, чтобы темнить, и я ляпнула:

— У нас с вами разные цели. Вам лишь бы только раскрыть убийство Гоболы; все прочие дела, только что вами зачитанные, уже по срокам давности давно сданы в архив. Мне же хочется сделать так, чтобы спрятанные реликвии не попали в руки мошенников.

— А кто вам сказал, что мне этого не хочется? Что меня волнует лишь убийство Гоболы?

— Никто не сказал, так просто подумала.

— И напрасно подумали. Как вам кажется, почему именно я вашим делом занялся?

— А чего тут странного? Вам поручили, вы и занялись.

— А вот и нет, я сам вызвался. Еще школьником довелось мне побывать в Чехословакии, учитель повел нас по пражским музеям. А когда мы вернулись, он же несколько раз сводил нас в наши музеи, теперь я уверен — специально. Во всяком случае, мне это всю жизнь перевернуло. И в милицию я пошел специально для того, чтобы всеми силами воспрепятствовать вывозу из страны остатков нашего национального достояния. И раз уж у нас об этом зашел разговор, могу сказать, что три года я специально изучал историю искусств. Нам уже давно известно о существовании могучей международной шайки торговцев награбленным немцами имуществом, в поле зрения органов давно попали люди, интересующиеся кладами и немецкими картами, материала накопилось достаточно. А сейчас появилась возможность одним махом два дела сделать: поймать убийцу Гоболы и прихлопнуть шайку, ведь она же разрастается в бесконечность, главное — не упустить время. У вас еще будут вопросы?

— Потом. Вы немного меня успокоили, могу поделиться своими соображениями. У меня получается, что человек с протезом у них всему голова. А фредю вы уже посадили?

Капитан Леговский нахмурился.

— Мы недавно поняли, что следовало установить за его домом наблюдение. Людей у нас маловато... К счастью, помог парень, что живет напротив...

— Минутку, — невежливо перебила я. — Насчет их шефа. Один из двух: или тот с протезом или некий Альфред Бок. Да нет, даже из трех, шефом, мне кажется, может быть и некий тип из нашего министерства культуры, так выходит по моим расчетам, таинственный индивидуум, прямо беда! Триумвират получается. Может, вы разберетесь?

По лицу капитана было видно, что он решает — сказать или нет.

— Ну хорошо, скажу, — решился он. — Альфред Козловский и Альфред Бок одно и то же лицо. Из Польши он уехал в шестьдесят первом году и принял гражданство ФРГ, бросил здесь жену и детей. Сменил фамилию. «Бок» по-немецки значит «козел», понятно? Инвалид, руку потерял на фронте, вместо левой руки у него протез. Ваш триумвират превращается в дуэт, правда?

Я глядела на капитана как баран на новые ворота и чувствовала — что-то не сходится. Как это — одно лицо? Алиция ведь не слепая...

— Телефон! — воскликнула я. — Надо срочно позвонить Алиции! Среди этой кучи аппаратов на вашем столе есть ли хоть один обычный? А счет мне потом можете прислать, оплачу!

— Пожалуйста, можете позвонить... Алиция, к счастью, оказалась дома и сразу подняла трубку.

— Слушай, у него были обе руки? — спросила я.

— У кого?

— У того бандита, что стоял внизу. Ну ты еще цветочным горшком ему в мозоль угодила, помнишь?

— Помню, только не горшком, а ящиком с луковицами тюльпанов, и не в мозоль, а в испорченную лампочку...

— О Господи, да это неважно, тот, которого звали Альфред Бок!

— А я не помню, который из них был Альфред Бок.

Господи, пошли мне терпение!

— Ладно, не помнишь, но бандитов было двое, это помнишь?

— Это помню.

— Припомни, у каждого из них было по две руки ли нет?

— Если бы было по три, я наверняка обратила бы внимание.

— Но могло быть и по одной!

— Тоже обратила бы внимание, ведь это неестественно.

— Вот именно, неестественно. Может, у кого-нибудь из них рука выглядела неестественно? Протез, например...

— Если у кого из моих бандитов и был протез, то настолько хороший, что я его не заметила. И не только я, полиция тоже. Когда в полицейском участке у них брали отпечатки пальцев... С протеза брать не стали бы, верно ведь?

— Пожалуй. Ну ладно, это все. Если что вспомнишь, не звони, я сейчас не дома. Пока.

Я положила трубку. Капитан Леговский с интересом слушал наш разговор и сделал правильный вывод:

— Надо будет связаться с датской полицией. Проверим... Вот видите, какие интересные вещи я от вас узнаю. Недаром Матеуш вас рекомендовал...

— Минутку. Самого интересного я вам еще не сказала. Скажу, но немного погодя. А сейчас хочу дать совет. Лесничий Ментальский у вас на подозрении?

— В чем?

— Да в чем-нибудь. Как вы к нему относитесь? Честный он человек, по-вашему, или наоборот?

— Ни в чем особенном мы его не подозреваем и относимся нормально. Другое дело, что всего нам не сказал. А что?

— Не сказал и не скажет, не так это все просто. Мне тоже не скажет, а вот Мачеку — пожалуй. Мой приятель Мачек для Ментальского — продолжение его партизанской юности, Мачеку он поверит, Мачеку он расскажет. Советую вам вместе с Мачеком поехать к Ментальскому и там пообщаться с ним. Можете расставить там своих людей, если нам не верите, но так, чтобы Ментальский не знал. Думаю, такой разговор даст больше, чем все официальные допросы.

Капитан Леговский задумался.

— Ментальский был близок с Гоболой. Гобола знал все о преступной шайке и их аферах... Ментальский от Гоболы мог что-то узнать... А я думал, он тогда все вам рассказал.

— Тогда не успел рассказать, приехала милиция, — хладнокровно соврала я.

— Что ж, возможно, я и последую вашему совету. А чего вы еще мне не сказали?

— Не сказала, каким образом можно получить то, что ускользнуло из когтей шайки, — сводные данные о запрятанных сокровищах. И не скажу до тех пор, пока...

— А вы знаете, каким образом можно заполучить эти данные?

— Знаю.

— Тогда не стоит пока говорить...

Какое-то время мы молча смотрели Друг на друга. Нет, я все-таки права — в милиции тоже есть порядочные люди...

Матеуш ждал меня в автомашине на Пулавской улице, попивая из термоса кофе. Наверное, судки с обедом уже опустошил.

— Поехали к тебе, поговорим, — предложил он. — Надеюсь, в твоей квартире никакой ловушки не устроили?

— С утра не было.

— Тогда рискнем. А пока не теряй время, начинай рассказывать.

— В подробностях?

— К сожалению, да. Я уже соответственно настроился, придется потерпеть.