Книга Багорт. Том 2, страница 28 – Анастасия Суворова

Ян кивнул, и подхватив ее на руки, понес ее в ванную. Высвободил из почти уже высохшего платья, опустил в медную посудину и стал обливать теплой водой.

— Что-то Вайес и впрямь долго? — размышлял Ян, намыливая Деи голову.

Девушка не отвечала, она растворялась в горячей воде и аромате масел, думая — как же на самом деле мало надо человеку, чтобы почувствовать себя счастливым. А Ян тем временем уже вооружился губкой, приступая к ее ножкам.

— Вот сейчас я тебя намою, в кровать уложу, — приговаривал он, целуя каждый ее пальчик, — и все у нас будет как раньше.

И тут у Деи в голове звякнул неприятный щелчок. Это знакомое словосочетание, это навязчивое «как раньше», уже однажды вторгалось в их жизнь. Тогда их мечтаниям не суждено было сбыться, не сбудутся они и сейчас. Это понимание выросло перед ней, словно встречная повозка на повороте — неизбежное, неотвратимое, пугающее.

«А если не как раньше, то как?», — думала она, погружалась под воду с головой, чтобы друг не заметил ее растерянности.

Накупав свою куколку, Ян выудил ее из ванной и принялся обтирать полотенцем, закутывать в пеньюар, причесывать волосы. Когда он уже взбивал пуховую перину в двери громко и требовательно постучали. Дея направилась открывать, но Ян ее отстранил.

— Я сам, а ты живо в постель.

Но стоило Яну спуститься, она последовала за ним.

Вайес и Горий были уже в доме. Верховный Хранитель отдавал какие-то распоряжения, Ян пытался протестовать.

— Ян, Деи сейчас нужен сон и покой, сидеть и глазеть на свою спящую красавицу, будешь в другой раз, — урезонивал недовольного парня лекарь.

— Отнеси это послание Тоилу и приступайте к работе, — Вайес протянул Яну белый запечатанный квадратик. — Завтра ты уже сможешь вернуться сюда, а сейчас тебя ждет служба. Давай, давай, не заставляй меня упрашивать.

— Вы забираете Яна, — вмешалась Дея.

Парень развернулся и вперил в девушку раздраженный взгляд.

— Я же просил оставаться я в постели!

— Мы о ней позаботимся, — уверил Яна Горий. — Ступай уже.

Ян смял в недовольной гримасе губы и, поцеловав Дею в макушку, прогрохотал на улицу.

— Что за срочное дело? — спросила девушка.

— Государственное, — отмахнулся Вайес. — Это вы приказали Отцу леса стеречь Влада.

— Да, а что?

Вайес пожевал губы.

— Ели забрали его. Ну да ладно, не в этом дело, я хотел вас просить… — он замялся, — приютить моего сына на одну ночь. Он очень слаб и дорогу до замка может не выдержать.

— Для этого вы выпроводили Яна? — спросила Дея, щуря глаза.

— Не только, — уклончиво ответил Вайес.

— Ведите его, у меня наверху как раз готова постель.

Вайес кивнул, и они с лекарем скрылись в дверях, а через пять минут Влада уже внесли в дом. Он действительно был слаб, страшная сизая маска обрамляла полуприкрытые глаза, черты лица заострились, а кожа натянулась серой, прозрачной калькой. Единственное, что было в нем живым — это крупные бусины испарины, выступавшей на лбу. Жизнь уходила из него, медленно, но неотвратимо.

Мужчины уложили больного на кровать, а Дея скрылась в ванной, чтобы принести полотенце и воду. Когда она вернулась с кувшином в руках, Влад уже даже не силился открыть глаза, лежал иссохшим подобием того полного мысли и чувства юноши, которого она когда-то знала.

Дея сделала несколько шагов в сторону постели, отчего-то они были очень трудны.

— Он спит, — успокоил ее лекарь. — И вам бы не помешало. В вашем случае сон лучшее лекарство. Я оставлю вам пузырек, примите пять капель и отдохните хорошенько. А утром я к вам заеду, привезу тонизирующей настойки.

Девушка с сомнением разглядывала пузырьки, что обосновались на ее прикроватной тумбе.

— Дея, это просто травы, — увещевал лекарь.

— Вам не хуже меня известно, что просто трав не существует. Чем вы опоил нашего любителя простых трав?

— Слабым раствором дурман-травы. Очень слабым.

— Ему нельзя этого!

— Ему нельзя без этого! Сейчас нельзя. — Горий обратил на Дею внимательный взгляд, — осуждаете?

— Вы подсадили его на эту дрянь?

— Нет, но я виновен в том, что в свое время не отучил его от нее. Я решил, что дурман не так страшен для него как смерть от переизбытка чувств. В конце концов, он не просто человек, не забывайте об этом, — Горий потупился, не выдержав тяжелого взгляда Деи.

Девушка вспомнила, как еще несколько месяцев назад они откачивали Влада после приема таких вот капелек.

— Поверьте, это не самое пагубное из его пристрастней, — продолжал увещевать Горий.

— Что может быть пагубнее?!

— Любовь к вам, — тихо проговорил лекарь, а помедлив добавил. — Наркотиком может стать все что угодно.

Он бросил на девушку тревожный взгляд и вышел. Проводив его, Дея неуверенно села на край кровати, убрала липкую прядь со лба больного и принялась механически вытирать его лоб полотенцем. Вайес все это время сидел в кресле и нервно потирал виски.

— Вы объясните мне, что на самом деле произошло? — наконец, подал он голос.

— Да нечего тут объяснять, — устало проговорила Дея. — Я попросила одного Веда об услуге, он не сразу, но все же согласился помочь мне. Мы нашли человека, которому жить оставалось не больше месяца, хорошо ему заплатили и провели ритуал. Сегодня вечером этот человек, занял мое место в темнице. Вот и вся история.

— Зачем заключенному деньги? — рассеянно проговорил Вайес.

— У него осталась семья.

— Ах, ну да, конечно, — Вайес застыл, словно восковая фигура.

— У меня в гостиной есть диван, — нарушила молчание Дея, — если вы хотите остаться с ним, я вам там постелю.

— Нет, нет спасибо, — встрепенулся он, — вам ведь и самой надо выспаться, а меня ждут дела. — Он поднялся и уже в дверях все же спросил. — Зачем вы это сделали?

— Влад сказал мне, что Ихаиль вернется, а так же дал понять, что никто из наших Ведов не в силах с ним справиться. Вот я и решилась на отчаянный шаг, ведь Морита была одной из выдающихся кудесниц Мрамгора, к тому же женой Ихаиля.

— Только поэтому?

— Нет, не только. Я услышала историю Мориты еще в день турнира, она меня тогда сильно потрясла. Я подумала, что если бы у меня была возможность помочь этой женщине, я бы обязательно это сделала. Я еще не знала, что только у меня она и была — возможность эта.

— Вы рисковали жизнью ради человека, которого даже не знали?

— Я жертвовала своей жизнью ради справедливости.

— Справедливости одной на всех не бывает, Дея.