Книга Ведьмин день, страница 13 – Эдуард Веркин

Что-то зажужжало у меня возле ноги, и я проснулся.

Это был телефон. Виброзвонок.

Я ответил:

– Да?

– Ты где? – спросила матушка. – Не могла тебе дозвониться.

– На речке. Дышу воздухом.

– Плохие новости.

У матери был излишне спокойный голос, такой голос у неё бывал всегда, когда случалось что-то нехорошее.

– Что-то с Катькой? – спросил я.

Я сел, и труха тут же насыпалась мне за шиворот, отчего я окончательно проснулся и выбрался из стога.

– С Катькой всё в порядке, – сказала мать. – С отцом… С ним вчера случился инфаркт.

– Что?! – не поверил я.

– Инфаркт, – повторила мать. – Вчера вечером случился, недавно из больницы звонили. Я как чувствовала… Ладно. Слушай. Он пролежит полмесяца. Я должна неделю пробыть с ним.

– А может, мы вместе…

– Не перебивай, – голос у матери стал твёрдым. – Слушай. Я уже вызвала со стройки машину, через десять минут уезжаю. Вы с Катериной остаётесь одни. Я не могу её взять, лучше ей отца в таком состоянии не видеть… Так что ты теперь за старшего. Никаких гуляний, никаких страшных историй. Пицца в холодильнике, там же салат замороженный. А яичницу ты умеешь… Я буду звонить…

Мать отключилась. Я поглядел на экран телефона. Абонент временно недоступен. Мать уехала.

Я сдул матрас и побежал домой.

Катька сидела перед телевизором и смотрела «Рейнджер возвращается». Я сел рядом с ней. По экрану скакали космические воины, они стреляли из бластеров в зелёных чудовищ и спасали красавиц от неминуемой гибели. Катька была грустная и телевизор смотрела одним глазом. Я не знал, что сказать, и спросил:

– Мегамакс побеждает?

– Ага. Только Чернота ему ловушку подстроил – подсыпал в управляющие контуры звездолёта рубиновый песок, и теперь при первом же запуске контуры расплавятся.

– Понятно, – сказал я. – А настроение как?

Катька сморщила нос и снова уставилась в экран.

Я больше не знал, что мне сказать, и принялся разглядывать гостиную. Я осмотрел её один раз, потом другой, затем третий. После третьего раза мне стало казаться, что в гостиной чего-то не хватает. Какое-то навязчивое чувство отсутствия чего-то важного. Я стал пытаться выяснить, чего не хватает. Довольно долго мне это не удавалось, а потом я вдруг понял, чего не хватало: на телевизоре отсутствовал папашин бонсай.

– А куда дерево делось? – спросил я. – Мать с собой, что ли, забрала?

– Не, – Катька покачала головой. – Она ничего не взяла…

– А куда оно тогда делось?

– Не знаю… С папой всё хорошо будет?

Я видел, что Катька сейчас заревёт, поэтому не стал усугублять и сказал:

– Не бойся. Инфаркт – это ерунда. Это как руку ломать. Помнишь, как руку ломала? То же самое. Папаша недельку полежит и будет как новенький. И сразу приедет.

– А мы что будем делать?

– А что? Олдов нету, свобода. Спи сколько хочешь, зубы можешь не чистить, хорошо ведь! А питаться будем пиццами – их в кладовке немерено.

– Да… – протянула Катька. – А одни как будем?

– Нормально. Переедешь ко мне в комнату, вместе не страшно.

– А кошка?

– Кошка не придёт, это я на себя беру… Ты лучше расскажи, как она появилась?

Катька потёрла глаза и огляделась. Забавно, у неё тоже начала вырабатываться эта местная привычка – оглядываться.

– Рассказывай, – повторил я.

– Я сидела в большом танцевальном зале, – рассказывала Катька. – Это был такой сон, но это я потом уже поняла, когда проснулась. Почти в таком же танцевальном зале, в каком я занималась раньше. Я одна в этом зале, и больше никого нет. И музыки нет, а пианино есть, только на другом конце зала оно стоит. А я сижу. И вдруг на пианино заскочила кошка. Морда у неё такая большая-большая, а зубов нет… И на меня смотрит.

– А дальше что? – спросил я.

– Я проснулась, – ответила Катька. – Ну, в первый раз проснулась. Смотрю, я не в танцзале, а в своей комнате. Тогда я снова спать легла. И сразу же опять в этом зале оказалась, только кошка уже не на пианино сидит, а ближе чуть-чуть. Я вновь проснулась. А как в третий раз заснула, так кошку увидела совсем рядом. Тогда я закричала, проснулась снова, а она уже в комнате! И царапнула меня за ногу.

Катька предъявила забинтованную ногу.

– Не болит? – спросил я.

Катька прислушалась к своим ощущениям и покачала головой.

– Чешется, – сказала она. – А почесать нельзя.

– Покажи ногу, – попросил я.

– Мама не велела развязывать.

– Мама уехала, – сказал я. – Теперь я тут главный. Давай ногу разбинтовывай, а то в лоб тресну!

– Не буду! – заупрямилась Катька. – Не буду!

Катька упёрлась, и я прибегнул к хитрости.

– А знаешь, почему ты не хочешь ногу развязывать? – спросил я. – Потому что у тебя там гангрена!

Слово «гангрена» я произнёс страшным голосом, чтобы Катька поняла, что с гангреной не шутят.

Катька скисла.

– Скажу тебе даже так, – продолжал я. – У тебя там не простая гангрена, у тебя там газовая гангрена!

– Хватит, – Катька начала гладить свою ногу. – Мне мама не велела разматывать.

– Ну, смотри, – сказал я равнодушно. – Тебе жить…

И вышел.

Я думал, что Катька сейчас же выскочит за мной и попросит, чтобы я с ней посидел, но Катька не выскочила.

Полчаса я бродил по второму этажу, а потом решил обследовать чердак. Пока родаков нету.

Лестница на чердак обнаружилась в гараже. Люк был закрыт на замок, а ключ, как водилось в нашей стране повсеместно, висел рядом на гвоздике. Я поднялся по лестнице, открыл люк и огляделся. Чердак был пуст, совсем как подвал. Отбросив крышку, я выбрался наверх.

Дохлых комаров на чердаке не обнаружилось. Из дохлятины я нашёл одну высохшую и почти мумифицированную летучую мышь, сначала я хотел взять её с собой на память и привесить в своей комнате или Катьке подбросить, но потом подумал, что мышь наверняка заразная. С каким-нибудь мышиным бешенством. Я обошёл весь чердак. Ничего интересного. Везде пыль в полпальца толщиной, если упасть, вполне можно задохнуться.

Я уже собрался спускаться вниз, как вдруг… Вдруг у меня возникло ощущение, что я на чердаке не один. Я хотел резко повернуться и посмотреть, но не стал. Мне вспомнился старый триллер, в котором один негр рассказывал другому, что если вам кажется, что у вас за спиной кто-то есть, – никогда не оборачивайтесь. Как только вы обернётесь, то, чего вы боялись, сразу же окажется перед вами. И нападёт.