Книга Гелий-3, страница 42 – Ярослав Гжендович

Сбежав с развлекательных каналов, он в конце концов отыскал какой-то остросюжетный фильм, но вместо действия, бездумной авантюры и радостной приключенческой бурды увидел очередное послание о гнусности западной цивилизации, уничтожающей все подряд ради прибыли.

Он понял, что сходит с ума, начиная превращаться в Механика. Пора было заматывать голову в алюминиевую фольгу.

Включив музыку, он заварил чай и налил себе сливовицы. Все-таки настолько мерзко бывало далеко не всегда. Иногда светило солнце и появлялась зелень, всегда была надежда встретить женщину, которая внесет в его жизнь немного радости, он умел находить и создавать ивенты, в Сети иногда можно было отыскать что-то достойное внимания. Когда-нибудь он мог заработать столько, чтобы позволить себе снимать ролики о путешествиях, полные радостных экзотических людей и завораживающей природы. Мир не состоял из одних лишь полицейских броневиков и бородатых варваров, убивающих кого попало. Смысл жизни мог найтись за любым углом. В конце концов, у него были какие-то друзья.

Вот только отчего-то в это не хотелось верить.

В конце концов он пошел спать.

С сумкой-БиС на расстоянии вытянутой руки.

* * *

Помещение специально было спроектировано так, чтобы иметь весьма неприглядный вид. Кто-то потратил немало труда, чтобы стены выглядели словно покрытые плесенью, из-под которой проступал голый бетон, и позаботился о вьющихся по стенам проводах; в качестве столиков служили транспортные поддоны из бамбукового ламината, а сидеть приходилось на наполненных песком мешках из клонированного льна, украшенных преднамеренно нанесенными потеками.

В это время здесь было почти пусто, немногочисленные хипстеры сидели за мутным пивом из тростника и мисочками жареных жуков. В воздухе скрежетала индустриально-прогрессивная музыка, дополняя какофонический интерьер.

Норберт нашел себе неприметное место в углу, в едва рассеиваемом двухваттными диодами полумраке. Мокрую куртку он бросил на соседний пустой столик, а сумку поставил у ног.

Лицо его украшала небритая щетина. Он едва заставил себя выйти в вечный полумрак, перемежающийся каплями тающего снега, но чувствовал, что если еще немного посидит дома, то скоро перестанет мыться и зажигать свет.

Робсон выглядел еще хуже. Трудно было понять, где он провел последние дни, но, похоже, не дома. Бледный, с мешками под глазами и дрожащими руками, он присел у края столика, словно готовый в любой момент вскочить и убежать.

Норберт понюхал кофе из жареных желудей и ячменя, в котором плавали какие-то опилки.

— Что это за место? — спросил он.

— Такое, где я никогда не бываю, — сдавленно ответил Робсон. — Как пошло?

— Неплохо, — сдержанно ответил Норберт. — Мы на порталах третий день. Счетчики крутятся как сумасшедшие. На данный момент мы превысили два с половиной мегазаходов. Ты заработал полную ставку и пятипроцентную премию. Не знаю, как долго мы продержимся, но пока что мы вызвали землетрясение. В комментариях множество скандалов, возражений и выступлений. Появилась куча хейтеров, как мне кажется, профессиональных. «Фальшивка, дно, сбивающая с толку подделка». Оппозиция мечется, словно им кто-то жопы бензином намазал. Но с нашими ставками все хорошо.

— Слушай, — сказал Робсон тем же странным придушенным голосом, оглядываясь по сторонам. — Я хочу поменять договор.

— Договор есть договор, — сухо заметил Норберт. — Таковы ставки. Ты согласился.

— Не в том дело. Мне нужны наличные, и я сваливаю. Сечешь? Мне не нужен процент. Заплати мне сразу пятьдесят кило, и все. Мы друг друга не знаем и никогда не виделись.

— А где я тебе возьму пятьдесят кило наличными?

— Ты же сам говорил…

— Думаешь, мне платят налом? В каком мире ты живешь? Сколько сейчас лимит на транзакцию?.. Полтора кило на перевод? А настоящими наличными можешь заплатить за ту бурду, которую тут называют пивом, и немногим больше.

— Ладно, тогда сделай мне перевод.

— Мне еще даже столько не пришло.

— Можно сорок, лишь бы сразу.

— В чем, собственно, дело? Не лучше ли подождать? Только в деньгах потеряешь.

— Неважно. Мне нужны наличные. Просто заплати мне, о’кей? Хочу от всего этого свалить.

— Ты про фирму? Ничего они не подумают. И ни на кого не подумают.

— Яшмового зала больше нет. Пентхаус закрыт, идет ремонт. Всё выломали, словно такого места вообще никогда не было. В «Пагоде» паника. Господин Ву уехал, шеф Орунга уехал. Кулинары и распорядитель будто с катушек слетели, гоняют нас как собак, но дело не в этом. Я туда больше не вернусь. Исчезаю из города.

— Лучше спокойно пережди. Если ты сейчас внезапно уедешь, будет подозрительно.

Робсон огляделся по сторонам и слегка наклонился к Норберту, тяжело дыша, словно только что взбежал на шестой этаж.

— Тарик исчез, — наконец выдавил он.

— Ты же ему заплатил долю, вот он и сбежал.

— Нет. Он не уехал, не съехал с квартиры. Просто исчез. Вышел из «Пагоды» после вчерашней смены и пропал. Его девушка его ищет, его омник не отвечает, профиль мертвый. Понимаешь? Доходит до тебя? До него добрались. А я буду следующим.

Он ударил ладонью о стол и замер, увидев, что на них смотрят остальные. Немного подождав, он забормотал еще тише:

— Переведи мне бабки, Фокус. Оставь себе остальное, проценты, премии. Мне просто нужны деньги. Прямо сейчас.

— Перешли мне номер счета, — сказал Норберт, активируя омник. — Но могут остаться следы.

— Плевать. Сниму наличными, я знаю где. Есть знакомства.

— Потеряешь на этом.

— Здоровье дороже.

Норберт активировал соединение с банком, прижал большой палец к экрану омнифона, а затем несколькими жестами перевел Робсону деньги. На его дисплее проплыло между аппаратами облако виртуальных монет, оставив после себя мерцающий хвост золотистой пыли, словно символ оставшегося в пространстве МегаНета следа. Один человек перевел другому свои деньги. Подозрительно. Очень.

Робсон на мгновение застыл, глядя в пространство на свой дисплей, а как только перевод был зарегистрирован, жестом прервал связь и встал.

— Удачи, — они секунду смотрели друг на друга, а потом Робсон протянул руку — неохотно, словно опасаясь чем-то заразиться. Какая-то одетая в стиле «кавай» женщина пискляво заржала, заслонив рот ладонью.

Посмотрев вслед уходящему, Норберт через силу допил свой альтернативный, подслащенный стевией якобы кофе, а потом прополоскал рот водой из одноразового хитинового стаканчика. Почти у всех клиентов висели на шеях защитные маски, а какая-то девушка пыталась пить, лишь слегка приподнимая маску, словно та защищала ее неким магическим заклятием.

Он чувствовал, как где-то внутри, за солнечным сплетением, зарождается паранойя, словно свернувшийся в клубок маленький шипастый дракон. Предположим, они добрались до Тарика. Но каким чудом? Там не было внутренних камер — на этом основывалась исключительность Яшмового зала. При монтаже он проследил, чтобы не оставлять следов, выбросив все кадры с обслуживающим персоналом и оставив лишь голую суть ивента. Естественно, те кадры с зеркалом в лифте он вырезал первыми. Как они смогли бы вообще догадаться про Тарика? Скорее всего, тот просто ударился в панику, увидев фильмы в Сети, и сбежал. Не более того. Прежний рациональный Норберт нисколько в этом не сомневался. Но у свернувшегося над его желудком дракона имелось собственное мнение.