Книга Гувернантка для герцога, страница 21 – Тесса Дэр

— Эмма разрешилась от бремени. — Ник протянула ей конверт — Посыльный принес сегодня утром.

— А еще Мэриголд нужна свежая травка. — Пенни почесала у козочки между ушами.

Алекс схватила письмо, быстро развернула и прочла про себя. Письмо оказалось таким коротким, что было достаточно пары секунд, чтобы ознакомиться с его содержанием.

— О, это мальчик! — воскликнула она. — Какая прелесть! Наверное, в соответствии с титулом учтивости его назовут Ричмондом. Христианское имя здесь не упомянуто.

— Кошмарное письмо! — заявила Никола. — Его Эшбери написал. Никогда не доверяйте мужчине писать письма о детях.

— Никакого описания вообще, — вздохнула Пенни. — Как мы узнаем, как выглядит мальчик? Кого из родителей предпочитает? Какой у него темперамент?

— Он наверняка розового цвета, сморщенный, лысый и голодный, как все новорожденные. Сомневаюсь, что у него есть время на то, чтобы сделать заявление о политических предпочтениях. — Сложив письмо, Алекс отдала его Николе. — Проявим терпение. Эмма напишет сама, когда отдохнет, и сообщит нам все подробности.

— Кстати о подробностях, — многозначительно сказала Никола. — Мне кажется, некая гувернантка кое-что нам должна.

— Вот именно. — Пенни отпустила поводок Мэриголд и, взяв Алекс за руку, подвела к скамье. — Расскажи нам все.

Им не пришлось упрашивать Алекс. Она с радостью освободилась от груза мыслей, тяготивших ее последние две недели. Рассказала подругам все о Розамунде и Дейзи, о ежедневных похоронах Миллисент, о мелких кражах и о том, что девочки должны добиться успехов по пяти предметам, на что ей дано десять — теперь уже восемь — недель.

— Бедняжки страдают, — сказала Пенни. — Их нужно приласкать и согреть, а не грузить уроками.

— Я знаю. Но меня взяли для того, чтобы я подготовила их к школе. Если я не сумею… — Поставив локти на колени, Алекс закрыла лицо ладонями. — Их не интересует кройка и шитье. У них иммунитет к лести и уговорам. И как, интересно, я смогу научить Дейзи каллиграфии, если она даже букв не знает?

— Считаю, нам нужно больше помогать тебе в этом деле, — заявила Никола. — Но ведь традиционные дамские совершенства не для нас.

— Мне это прекрасно известно, — согласилась Алекс. — За это я и ценю вас.

Они подружились именно потому, что отказались приспосабливаться к обстановке в школе. Они были другими и не стеснялись этого. То же самое можно сказать про Розамунду и Дейзи. Даже если целый мир будет пытаться объяснить им, что они недостаточно хороши для него, Алекс решительно откажется принимать в этом участие.

Нагнувшись, Пенни подобрала козий поводок.

— А как там Повеса из Книжной Лавки? Он уже признался тебе в любви?

— Нет, — покачала головой Алекс. — Нет!

— Такое заявление слишком категорично, чтобы в него поверить.

— Я провожу свои дни с девочками в классной комнате, — проговорила Александра. — Мы с ним почти не пересекаемся.

«За исключением нескольких минут по утрам, когда он, здороваясь, держит меня

за руку, и того глупого поцелуя на кухне!»

— Ладно, прекрати, — начала умасливать ее Пенни. — Мы твои подруги. Если он обхаживает тебя, ты должна нам об этом рассказать.

Никола застонала.

— Если он пристает к ней, ты хочешь сказать.

— Тут нечего рассказывать. — Продолжала упираться Алекс. — Никаких ухаживаний.

Ничего непристойного. Вообще ничего.

Она даже не подумала, насколько правдиво это ее заявление.

«Такое больше не повторится», — сказал он.

Так и получилось.

Поцелуй в кухне был последним, когда она позволила себе унестись в заоблачные дали. Теперь ею владел практицизм.

— Поверьте мне, — убеждала Алекс подруг. — Я скорее предпочту найти свое будущее в астрономии, чем в объятиях Чейза Рейно.

Никола вскинула голову.

— Ой, чуть не забыла! — Она развязала ленты на шляпке, осторожно сняла ее, а потом выудила из нее коричневый бумажный пакет и протянула Алекс. — Наконец я научилась правильно печь лавандово-ванильное песочное печенье. С седьмой попытки. Но теперь печенье не напоминает мыло по вкусу, как раньше.

Алекс приняла пакет.

— Ты несла его в шляпке?

— Коза все время норовила вырвать пакету меня из рук, а Пенни сказала, что сладости Мэриголд противопоказаны. Когда ты отправишь это животное назад, в деревню?

— Когда козочка выздоровеет. У Мэриголд исключительно нежное пищеварение.

— Ну разумеется, — сухо заметила Ник, наблюдая, как Пенни уговаривает козочку

оставить в покое полуобъеденный куст. — Вот уж действительно — нежнее пищеварение.

Прижимая к себе пакет с печеньем двумя руками, Алекс поцеловала Николу в щеку.

— Спасибо, это как раз то, что мне нужно.

— Это всего лишь песочное печенье, — уточнила Никола.

Алекс улыбнулась.

— Нельзя недооценивать силу бисквитов.

Проводив подруг, Александра заторопилась назад. Вернувшись в классную комнату, сразу направилась к доске.

Семь попыток! Никола шесть раз пробовала испечь печенье, и только на седьмой раз оно стало съедобным. Алекс нужно брать с нее пример.

Пять предметов, мелом написанные на доске, не были правильным рецептом, чтобы получить образование. Они были чем-то вроде шести неудачных попыток Николы испечь лавандово-ванильное печенье. Результат был один — печенье и учение по вкусу напоминали мыло.

Алекс вытерла доску.

— Больше не будет ни арифметики, ни этикета. У нас будет новый набор предметов.

— Это вы, о чем? — поинтересовалась Розамунда.

— Вам хочется нарушить все существующие правила? Объехать весь мир? Быть свободными? Для этого у вас есть единственная возможность. — Алекс написала на доске слово и подчеркнула его толстой решительной чертой. — Пиратство.

— Пиратство? — недоверчиво спросила Розамунда, но была явно заинтригована.

— Вот наши новые предметы. — Александра написала в столбик несколько названий: «Ведение судового журнала». «Добыча». «Навигация». «Пиратский код», — и закончила список пятым предметом: «Швейное дело».

— Швейное дело? — Дейзи удивленно распахнула глаза. — Разве пираты пользуются салфетками?

— Нет, не пользуются. Но каждый моряк, законопослушный или нет, должен уметь пользоваться иголкой с ниткой. В открытом море никто, кроме них самих, не сможет починить парус и заштопать себе носок.

В Розамунде подозрительность одержала верх.

— Не обращай на нее внимания. Дейзи. Это всего лишь уловка.