Книга Простая смертная, страница 86 – Екатерина Оленева

– Эвил, – тихо окликнул его Атайрон, – наверное, тебе не стоит так говорить?

Мой прекрасный принц взглянул на брата и улыбнулся светло, и в тоже время грустно.

– Может быть. Но я ясно вижу сейчас, что, несмотря на то, что мы влюбились в друг друга горячо и пылко, милая моя, от нашей страсти мало что осталось бы, прожили мы друг с другом чуть дольше. Я люблю вас всех, я рад, что вы сейчас рядом, но уходить мне не страшно. На самом деле – ничуть. Я никогда… не чувствовал себя…так свободно…

Глаза его на миг расширились, он тихо вдохнул и… выдоха не было.

Я всё поняла сразу. И я была к этому совершенно не готова. Это несправедливо! Так не может быть! Я столько прошла ради того, чтобы мы были вместе, я оседлала дракона, я пробралась во вражеский замок и сумела выйти оттуда, я вытащила его не за тем, чтобы он просто взял и умер у меня на руках!

Нет! Нет, нет и нет! Я категорический отрицала всё, что только что произошло. Со мной приключилась самая настоящая истерика. Я кричала, плакала, проклинала и снова кричала, прося Эвила вернуться ко мне.

Будто он мог услышать? Будто мог передумать уходить? Будто кто-то сверху готов был посчитаться с нашими желаниями.

Меня держали, и лишь позже, оглядываясь в памяти назад, я осознала, что держал меня лорд Дархомир, не давая упасть на стылую, покрытую льдом землю.

Пройти такой долгий путь – и остаться одной. Потерять всё, что заставляло двигаться тебя дальше? Я не знала, как мне дышать дальше и зачем это делать? Если бы в тот момент я могла лечь рядом и не просыпаться. Но… на самом деле боль не убивает. И не делает нас сильнее. Боль – это то, что, раз поселившись в твоём теле или душе уже никогда тебя не оставляет, она твой вечный враг, с которым приходится существовать дальше. Каждый день.

Усталость в какой-то момент взяла своё. Перестав кричать, я села на землю. Ветер колол лицо крупинками снега, подхваченного им с земли. Мороз забирался под плащ, обнимая за плечи ледяными пальцами.

Зачем всё было? Зачем? Мы думаем, о судьбы есть план на наш счёт. Мы считаем себя бессмертными. А я, пережив одну смерть, в глубине души верила в собственную неуязвимость и неуязвимость тех, кого люблю. Верила в то, что меня перенесло сюда с какой-то целью и смыслом. Но смысла не была. Или я его не видела.

Даже в первый раз узнать о смерти мужа было не так больно.

Меня вдруг резко потянули вверх, заставляя подняться:

– Вставай, – довольно грубо проговорил Атайрон.

Я посмотрела на него с тенью обиды, на настоящую не хватило сил.

– Вставать? Зачем?

– Ты собираешься вмёрзнуть в камни и остаться здесь вечным изваянием?

– Была бы не против.

– Анжелика, – его руки на моих плечах были тяжёлыми. И в тоже время тёплыми. Живительно тёплыми, как неожиданный кусочек суши под ногами, после того, как слишком долго плыл и выбился из сил. – Я понимаю, что ты чувствуешь. Поверь, я чувствую то же самое.

– Всё было зря? Всё, что мы сделали?

– Нет, не было! Он умер не в одиночестве, а среди тех, кто его любил. Он знал, что мы его не бросили, а боролись за него до последнего.

– Но Эвил умер, – сказала я голосом, который мне показался принадлежащим не мне, а кому-то другому. – Он умер, и ему теперь уже всё равно.

– Зато пока жил, всё равно не было! Мы сделали всё, что могли. Но это ещё не всё.

Я непонимающе посмотрела в его острое, жёсткое, сосредоточенное лицо.

– Ещё ничего не закончено.

– Только не говори мне о том, чтобы снова бороться за престол! Иначе я… я даже не знаю, что сделаю.

– В данный момент мои планы куда проще – мы должны вернуть тело брата в Тёмную Цитадель и предать его тело земле со всеми полагающимися почестями. Мы должны держаться, Анжелика. Особенно – ты.

– Почему я?

– Потому что король умер, но осталась жить королева.

– Никакая я не королева! Я жалкая самозванка! Ты всё это время называешь меня не моим именем. Боже! Я хочу вернуться! Я устала. Я так устала!

– А я?! По-твоему я не устал? Я, как и ты, из плоти и крови. Я тоже потерял близкого человека в тот момент, когда думал, что обрёл его. Что теперь – сдаться? Позволить себе раскинуть? Думаешь мне этого не хочется? Но я не имею на это право, потому что есть ты, есть моя мать, есть народ, которому нужна власть – даже плохая, она лучше, чем никакая. Мы не можем вот так просто всё бросить, лечь на землю и умереть. Нужно собраться, Анжелика, сжать руки в кулак, зубы до хруста, встряхнуть себя за шкирку и двигаться дальше. У Эвила не было выбора, но у нас с тобой он есть.

– Я не знаю… я не справлюсь… я просто не понимаю, зачем и куда двигаться?

– Плачь, Анжелика. Плачь. Плакать – это естественно. Скорбеть – тоже нормально. Невыплаканные слёзы обескровливают душу, превращая её в пустыню.

И в этот момент я сдалась. Уткнувшись в грудь Атайрона я плакала – не рыдала. Не могу сказать, что слёзы приносили облегчения. И смирения я в тот момент не чувствовала.

Но в тот момент я поняла, что как бы не было больно, нужно двигаться дальше. Не ради себя – ради того, кто рядом.

Я отстранилась, поднимая на Атайрона потухший взгляд:

– Что нужно делать?

– Нас четверо, драконов – двоё. Нужно возвращаться домой. Молния понесёт тебя и мать, Пламя – меня и Эвила.

– А как же Северьян?

– Пока ты пребывала в тихой прострации, я решил эту проблему.

– Как?

– Отправил его в обществе поднятого Эппала назад, в Розовые Пески. В том состоянии, в котором находится господин Розового Замка, он будет беспрекословно подчиняться всем приказал лорда Дархомира.

– А что будем потом?

– Полагаю, забрав своих людей, твой вассал отбудет в Оруэл. Как только магия перестанет соединять его с лордом Эппалом, тот снова станет тем, кем есть – трупом. И в Розовом Замке, так же, как и Тёмной Цитадели, поднимутся высокие костры Тризны.

Я смутно помню путь домой.