Книга Сюзанна и Александр, страница 36 – Роксана Гедеон

– Мадам, к вам посетитель

– Кто?

– Дени Брюман, мадам.

Я с неохотой оторвалась от сирени.

– Эжени, он, должно быть, пришел к Авроре. Ступайте, позовите ее.

– Нет, мадам, – возразила горничная. – Он пришел к вам. Я хоть и бретонка, но французский понимаю хорошо.

Я кивнула.

– Так и быть, Эжени, я сейчас спущусь. Приготовьте мне тем временем чего-нибудь прохладительного.

Визит молодого Брюмана был для меня неожиданностью. Он был приятелем Авроры, но мне казалось, что с наступлением весны их дружба пошла на убыль и что Аврора уже далеко не так охотно и часто отправляется с ним на прогулки в Булонский лес. Я была этому даже рада. На мой взгляд, Дени был недостоин ее.

Визит молодого человека был неожиданным и с другой стороны. Вот уже два месяца, с марта, я не поддерживала никаких отношений с Брюманами, а с Валентиной даже не здоровалась. В этом семействе я полностью разочаровалась и ни с одним его членом дружить не хотела.

Но раз уж Дени Брюман пришел, я решила хотя бы узнать, зачем он это сделал.

Он ждал меня в гостиной, стоя у окна. Войдя, я заметила, как нервно он сжимает в руках перчатки. Жарко было неимоверно. Я позвонила, желая этим поторопить Эжени.

Дени Брюман обернулся, на мгновение застыл в замешательстве, глядя на меня, потом поклонился.

– Садитесь, прошу вас, – пригласила я, отвечая на поклон. – Чем обязана чести вашего посещения?

В этот миг вошла Эжени с подносом. Я взяла себе один бокал, второй предложила юноше. Сделав два быстрых глотка, он отставил его и решительно произнес:

– Мадам, я к вам по важному делу.

– Какому?

– Мадам, я хочу жениться на Авроре.

Я замерла с бокалом в руке. Меня даже не так поразил сам факт этого сватовства, как форма, в которой оно было выражено. «Я хочу жениться» – так, пожалуй, говорят своим родителям, а не родителям невесты.

– Вы хотите сказать, что просите руки Авроры, – поправила я его мягко.

– Да. Я хочу жениться на ней, – повторил он, не замечая моей поправки.

Честно говоря, у меня и в мыслях не было относиться ко всему этому серьезно. Не то чтобы Дени Брюман мне не нравился. Я просто не считала его достойным Авроры. Да и Аврора – она же еще ребенок.

– Как вы это себе представляете, сударь? – спросила я.

– Что именно?

– Сколько вам лет, можете вы сказать?

– Скоро будет двадцать четыре, – настороженно ответил он, слегка краснея.

«На четыре года младше меня, – подумала я. – Юнец. Нет, он не для Авроры».

– Итак, сударь, вам только двадцать четыре года. Вы, насколько мне известно, еще не закончили свой курс в Политехнической школе. У вас нет ни занятия, ни состояния.

– У меня есть отец, мадам, – сказал он.

– А у вашего отца есть молодая жена и, возможно, будут еще дети. Кроме того, встречаясь с вашим отцом, я поневоле думала, что он пока не горит желанием оставить все вам. Простите меня, если я говорю слишком откровенно. Только любовь к Авроре принуждает меня к этому.

– Мы будем жить у нас, мадам, – решительно заявил он. – В нашем доме. Мадемуазель Аврора никому не помешает.

– Я и не хочу, чтобы она кому-то мешала. Когда я выходила замуж, муж приводил меня в свой дом.

– Но дом отца будет моим! – воскликнул он, взъерошив волосы.– И состояние, и имущество… Я ведь единственный сын.

– Сударь, я уже говорила вам, что думаю по этому поводу.

Помолчав, я спросила:

– Кстати, где же он? Ваш отец? Почему он не пришел с вами? Это было бы так естественно.

Наступила пауза. По молчанию Дени я поняла, что его отец, возможно, и не знает о том, что делает сын. Возможно, Дени хочет просто досадить отцу. Впрочем, кто знает… Все это, в сущности, не имело никакого значения. Согласиться на брак Авроры сейчас, когда ей нет и шестнадцати, я бы могла лишь в случае исключительном. Случай с Дени мне таковым не казался.

– Отец отдаст мне мою долю, – сказал Дени после долгой паузы. – Если сложить ее вместе с деньгами Авроры…

Я сухо прервала его:

– Аврора – бесприданница, сударь. Революция лишила ее того, что она могла бы иметь. У нее есть лишь несколько драгоценностей, которые я ей передам. В Авроре, милостивый государь, следует ценить прежде всего ее саму, ее воспитание и имя – имя, впрочем, такое громкое и уважаемое, что я не каждому соглашусь доверить его.

Эти резкие слова прозвучали как явный намек. Этого я и добивалась. Меня просто передернуло, когда я услышала, что этот юноша говорит о деньгах Авроры.

– Это, конечно же, меня касается, – пробормотал Дени. – Значит, я – тот самый, которому ее имя нельзя доверить?

– Думаю, вам легче судить об том, сударь.

– Ах, полноте… Я знаю, отчего вы так отвечаете! – воскликнул он, вспыхнув от гнева.– Прежде, когда у моего отца никаких неприятностей не было, вы охотно позволяли Авроре со мной встречаться – видно, надеялись на богатого жениха, а теперь, когда наши дела пошатнулись, вы живо изменили свое мнение! Вот в чем причина. Вот почему вы говорите так холодно!

Я впервые слышала о том, что их дела пошатнулись. Но, честно говоря, не это задело меня. Мгновение я стояла, размышляя, как поступить: за такие слова этот дерзкий буржуазный мальчишка заслуживал хорошей оплеухи. Надо же, этот сопляк смеет обвинять меня в расчетливости – и это в то время, когда я даже не думала никогда ни о нем, ни об его отце! Сдержанность победила гнев. Смерив юношу холодным взглядом, я прикоснулась к звонку.

На зов явилась Марианна, служанка Авроры.

– Прошу вас, пригласите сюда мадемуазель, – сказала я кратко. – Это поможет нам выяснить все до конца.

Я больше не разговаривала с Дени Брюманом и прихода Авроры ожидала молча, с ледяным выражением лица. Я сознавала, что поступаю, может быть, опрометчиво. Может быть, вовсе и не надо спрашивать ее мнения, может, не надо вообще ей знать, зачем Дени приходил… Я помнила, как восторженно она относилась к нему, и немного опасалась. Она еще так молода и глупа. Она может сказать «да» лишь потому, что ей интересно побыть немного невестой и почувствовать себя в столь важном качестве! И все-таки… Нельзя же было всерьез допустить, что моя умная, чувствительная, романтичная девочка согласится на предложение человека, который в разговоре со мной ни разу не упомянул о самом главном – о своих чувствах к ней.

Вошла Аврора: серьезная, задумчивая, в белом легком платье, с распущенными темно-русыми волосами. Взгляд ее фиалковых глаз скользнул по Дени, потом она подошла ко мне, стала рядом и осторожно взяла меня за руку.

– Аврора, милая, – сказала я решительно, – ты видишь, здесь находится господин Брюман. Он просит твоей руки.