Книга Сюзанна и Александр, страница 83 – Роксана Гедеон

– Как хорошо, ваше сиятельство, что вы обо мне вспомнили! И нехорошо, что вы ушли и бросили меня. Я ведь без вас никто в Белых Липах.

Я усмехнулась.

– Разве ты не знаешь, как я ушла? Мне было не до тебя, Брике. Я шла почти босиком.

– А что вы хотите теперь?

Прежде чем ответить, я некоторое время наблюдала, как он расправляется с улитками, а потом намазывает конфитюр на круглую сдобную лепешку.

– Герцог сейчас в замке? – спросила я, уверенная, что ответ будет отрицательный.

– Приехал нынче утром, – пробормотал Брике с набитым ртом.

Я даже приподнялась с места от неожиданности.

– В замке? Ты говоришь, он в замке?

– Да. А что такое? Если вы хотите вернуться, то это, я думаю, зря. Он совсем плохо к вам настроен.

– А что он делает, ты знаешь? Где он был все это время?

– В Ренне, мадам.

– Я была там, но не нашла его в нашем отеле.

Брови Брике поползли вверх, и он на миг даже поперхнулся.

– Вы искали его?

– Да.

– Напрасно. Напрасно вы это делали.

В глазах Брике было что-то мне непонятное.

– Что ты имеешь в виду?

– Знаете, мадам, не мне вам это говорить… но, похоже, у него в Ренне женщина и он живет с ней в гостинице.

Нельзя сказать, что это сообщение оставило меня безразличной. Я напряглась так, что у меня побелели сжатые в кулак пальцы.

– Женщина? Что еще за женщина?

– Не знаю, мадам.

– Стало быть, это сплетни.

Он ничего не ответил. Может быть, был согласен со мной, но, может быть, просто не хотел меня тревожить. Чертыхнувшись в душе, я подумала, что мне не об этом следует сейчас размышлять. Я ведь позвала Брике не для того, чтобы выуживать сведения о какой-то любовнице герцога.

– Брике, ты знаешь, я просто умираю – так мне хочется повидать сына и близняшек.

Это прозвучало весьма многозначительно. Брике, прежде чем ответить, расправился с лепешкой, потом отрезал напоследок кусок кровяной колбасы и сунул себе в карман.

– Брике, только ты можешь мне помочь, – сказала я снова.

Он все еще не отвечал. Тогда я произнесла:

– Брике, если тебе нужны деньги, я готова запла…

Он прервал меня:

– Вы хотите, чтобы я провел вас в замок?

Я кивнула.

– Ваше сиятельство, меня выгонят, если узнают, что я вам помог, и я потеряю даже это место.

– Но кто узнает? – спросила я горячо. – Ты лишь проведешь меня через лес, где стоят эти проклятые шуаны, а дальше, в доме, я и сама разберусь. Брике, пожалуйста! Мы ведь друзья. И если… если тебя все-таки выгонят, я никогда не откажу тебе в помощи.

Он, казалось, колебался, и я произнесла со слезами в голосе:

– Брике, я больше не могу так! Я должна их увидеть! Ну что я совершила такого ужасного, чтобы меня лишили права навещать их? Ты же знаешь, как я люблю своих малышей. Пожалей меня хоть ты, а то все в Белых Липах – и старуха, и виконт, и даже герцог – меня ненавидят!

Он тоскливо посмотрел на меня, взъерошил себе волосы. И сказал:

– Ясное дело… Пойдемте.

Я вскочила на ноги.

– Ты прелесть, Брике! Ты самый лучший друг. Подожди минуту, я только заберу подарки.

В Ренне я продала одно из колец, подаренных мне Александром, и на эти деньги сделала много покупок. Иных-то возможностей у меня не было. Я представляла себе, как обрадуются близняшки, как улыбнется Филипп, и перед этим меркло чувство грусти, которое я испытала, расставаясь с подарком герцога дю Шатлэ.

Было уже совсем темно, когда мы подошли к дому. Авантюра пока удавалась нам без всяких приключений. Брике, распрощавшись со мной, сразу нырнул в какие-то кусты, а я, ступая тихо, как кошка, проскользнула в дом.

Как тихо здесь было… Как тогда, когда я впервые сюда приехала. Парадная лестница была освещена тускло, а с этажей и вовсе не пробивался свет. И это в сочельник – накануне Рождества! Интересно, поставили ли хоть елку в белой столовой? Я была уверена, что нет, и ощутила даже злорадную радость от того, что без меня тут все так нарушилось. Без меня здесь снова стало безмолвно, холодно и мрачно. Все сидят в своих комнатах. И трапезы, наверное, снова стали немыми.

Любопытно, улыбается ли когда-нибудь Александр?

Я сразу же одернула себя, решив не злорадствовать по этому поводу. Если он и не улыбается, если он снова стал замкнут и молчалив, это в какой-то мере и моя вина. Другое дело то, что и он повел себя чересчур круто и этим только все усугубил. Впрочем, об этом ли я должна была сейчас думать?

Я поднялась на третий этаж, никем не замеченная, и, только когда открывала дверь детской, мне показалось, что я вижу в глубине коридора силуэт Элизабет. Я решила не обращать на это внимания и воспользоваться каждой минутой, которая была в моем распоряжении. Элизабет не выгонит меня из детской. Я воспользуюсь своим правом и даже сам дьявол меня не остановит!

Для меня было неприятным сюрпризом обнаружить, что в детской нет Филиппа. Здесь спали девочки, но даже кроватки своего сына я не увидела. Я закусила губу, понимая, что мне не удастся его повидать: для поисков в доме у меня не было времени. Потом, пытаясь справиться с огорчением, я стала ласково будить дочерей.

Они толкались, сопротивлялись, но в конце концов открыли глаза, и встреча наша была самой бурной. В белых ночных рубашках и чепчиках, из-под которых струились волосы цвета кипящего золота, они соскочили с кроватей, бросились ко мне, обнимали, смеялись, целовали и щебетали так возбужденно, что одна не давала мне понять другую.

– Почему ты не живешь с нами, мамочка?

– Почему папа все время уезжает и тебя тоже нет?

– Мы всегда одни.

– А госпожа старая герцогиня нас не любит, и Элизабет тоже.

– И господин виконт сказал, что папа нам вовсе не папа!

Я задохнулась от злости, услышав о таком высказывании Поля Алэна. Да будь он проклят – ему даже малышек не жалко! Мерзавец! Прижав обе золотистые головки к груди, осыпая их поцелуями, я пробормотала:

– Дорогие мои, я все вам объясню. Потом. А сейчас… сейчас ведь праздник. И я с вами. Давайте будем радоваться.

Они заглядывали мне в глаза, прижимались щекой к моим ладоням, теребили платье, и было видно, как им хочется, чтобы их обняли. Я делала это, с горечью понимая, что им не хватает ласки. Они же девочки! И они такие еще маленькие! Им мало только того, что их вовремя кормят и вовремя укладывают спать!

– Герцог – это ваш папа, поверьте, – проговорила я настойчиво, снова и снова целуя их, прижимая к себе, обнимая и баюкая. – Не слушайте того, что вам говорят. Я люблю вас, и папа тоже любит.