Книга Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы, страница 55 – Антал Серб

Я выронил трубку и пробормотал:

— Что вы сказали? Ваша лучшая подруга?

— Ну да. Это та самая женщина, о которой я вам столько рассказывала. Я ее обожаю, у меня нет от нее никаких тайн.

Я ужаснулся в душе: о, святая наивность! Кто знает, сколько вреда она принесла собственной семье, сама того не сознавая?

— А как вы с ней познакомились?

— Два года назад я проводила лето в Бретани. Она снимала виллу по соседству. Я была в ужасном состоянии после смерти матери, и Элен буквально воскресила меня, заставила поверить в свои силы. Кстати, как выяснилось, она прекрасно знает моего дядю. Когда-то они были хорошими друзьями. Она так лестно отзывалась о нем… А что это вы на меня смотрите, как полицейский следователь?

— Ничего, ничего… Продолжайте, прошу вас.

Постепенно я уяснил себе истинное положение дел. Цинтия понятия не имела, что собой представляет Элен Сент-Клер. При графе никто не осмеливался произнести это имя, и Цинтия, естественно, даже не подозревала о том, что Элен Сент-Клер и миссис Роско — одно и то же лицо.

Мое беспокойство возрастало с каждой минутой.

— Скажите… вы, наверно, переписываетесь с ней?

— Да, я обещала ей подробно писать, как мы тут живем, что у нас нового…

Так вот кто является тайным агентом Морвина, причем даже не подозревая об этом!

Я вскочил с места и начал ходить из угла в угол.

— И о вас я ей тоже писала, — безмятежно продолжала Цинтия. — Она знает обо всех ваших увлечениях, знает, что вы по поручению дяди ездили в Лондон за рукописью, и еще многое другое… Что с вами? Вы с ума сошли!

Кажется, я слишком сильно схватил ее за руку.

— Цинтия… вы ей сообщили и о том, где граф находится сейчас?

— Да, конечно. Элен очень интересует все, что связано с дядей.

— Когда вы ей написали об этом?

— А что, это так важно? Вчера утром.

— По какому адресу?

— Ллэндидно, отель «Палас».

Я прикинул: по моим расчетам, письмо вполне могло прийти в Ллэндидно вчера вечером, и значит, шайка Морвина уже пустилась по следу графа. И теперь нам нельзя терять времени, если оно у нас еще осталось.

— Цинтия, дорогая, немедленно позвоните своей подруге. Надо узнать, не уехала ли она еще из Ллэндидно.

— Зачем?

— Потом объясню. Звоните скорее. Если она подойдет, придумайте что-нибудь. Идемте же!

И я потащил Цинтию к телефону.

Через несколько минут нас соединили с Ллэндидно, и портье отеля «Палас» сообщил, что миссис Сент-Клер уехала вчера вечером, никого не поставив в известность, когда вернется и вернется ли вообще.

Видимо, сразу же после того, как получила письмо Цинтии…

— Собирайтесь, — сказал я, — и побыстрее. Мы должны ехать к графу.

Цинтия, встревожившись, побежала готовиться в дорогу. А я послал одного из слуг к речке за Линой и Осборном и тоже отправился собираться.

Через полчаса мы все четверо сошлись в холле, и я произнес небольшую речь, вкратце обрисовав ситуацию. Цинтия побледнела и заплакала. Для нее мои слова прозвучали как гром среди ясного неба.

Осборн вывел из гаража машину. Мы сели в нее и беспомощно переглянулись.

— Где же может быть этот проклятый Кербрин? — проговорил Осборн. — Явно какой-нибудь забытый Богом поселок в горах.

Мы углубились в изучение карты и наконец отыскали нужный нам населенный пункт, определив и кратчайший путь до него. Осборн завел мотор, и мы понеслись со скоростью сто двадцать миль в час навстречу неизвестности.

Вскоре дорога пошла в гору, и пришлось замедлить ход. Шоссе кончилось, дальше дорога уже явно не предназначалась для автотранспорта. Теперь мы тряслись по ухабам и выбоинам и все чаще заглядывали в карту, чтобы не сбиться с пути. Тем временем небо затянуло тучами, пейзаж вокруг становился все более мрачным и унылым, и в очертаниях нависавших над нами голых скал появилось что-то зловещее.

Внезапно мы выехали на берег какого-то озера. Под низким пасмурным небом оно казалось беспросветно черным. Его окружали невыразимо печальные деревья, а в зарослях тростника заунывно гудел ветер.

На берегу озера сидела старуха. По всей видимости, она тут сидела еще со времен первого графа Гвинеда. Старуха латала ветхую рыболовную сеть и время от времени бросала в воду камешки.

— Сударыня, как нам добраться до Кербрина? — спросил Осборн.

Старуха поглядела на него и ничего не ответила. Цинтия обратилась к ней по-валлийски — результат оказался точно таким же. Старая ведьма явно игнорировала незваных пришельцев.

Нечего и говорить, какие дурные предчувствия вызвала у нас эта сцена на озере. Некоторое время мы ехали молча. Наконец Осборн, словно стряхнув оцепенение, проговорил:

— Странно. Судя по карте, тут не должно быть никакого озера. Наверно, в двадцать восьмом году, когда печатали эту карту, его еще не существовало.

— Или мы не туда заехали, — сказала Лина. — Сбились с пути.

— В таком случае это Ллин-Коулд, — установил Осборн. — Похоже, что я проскочил поворот. Придется возвращаться.

Тем временем разверзлись хляби небесные, и назад мы уже ехали под проливным дождем. Через полчаса Осборн свернул на проселочную дорогу, которая должна была вывести нас к Кербрину. Она совершенно размокла, колеса то и дело пробуксовывали в глинистых выбоинах. Мотор надрывно ревел, чихал и кашлял, а когда на горизонте уже показались туманные контуры сельских хижин, он последний раз фыркнул и заглох.

Осборн с сокрушенным видом развел руками и полез под машину. Лина набрала полную грудь воздуха и решительно полезла вслед за ним. Из-под машины до нас донеслись обрывки фраз, вскоре сменившиеся яростной перебранкой.

Минут через десять оба вылезли оттуда, перепачканные до неузнаваемости.

— Не могу понять, что там стряслось, — сказал тот, кто до этого был Осборном.

— Не беда, — отозвалась другая фигура. — До Кербрина уже рукой подать. Километра три-четыре, не больше. Пешком доберемся. А машину оставим здесь. Вряд ли ее угонят. Для этого надо быть слишком большим умельцем.

И мы пустились по раскисшей дороге туда, где виднелись очертания Кербрина. Дождь лил как из ведра. Прошло не меньше часа, пока мы, насквозь промокшие, голодные и смертельно уставшие, дотащились до околицы села.

Наконец-то мы были на земле обетованной да еще среди людей, понимающих по-английски. Нам сразу же показали симпатичный старинный коттедж, стоявший особняком от других, в котором жил Джон Мэнсфилд.

Пришлось довольно долго стучать в дверь, прежде чем она открылась и мы увидели очень старого человека с благообразным красивым лицом.