Книга Капкан для зверя, страница 45 – Ульяна Соболева

Голос Влада раздался неожиданно близко.

— Мы не смогли найти снайпера.

Пожал плечами, я знал, чей заказ выполняли. Эйбель, сука, не простил бы так просто убийства своей сестры. Но ему не повезло, меня основательно подлатали, а это означает, что жить ему осталось считанные дни.

Повернулся к Владу, отмечая и напряженные скулы, и цепкий взгляд, внимательно исследующий меня.

— Это ведь она? Она меня вылечила, Влад? — Влад замолчал, не отрывая взгляда, и едва заметно покачал головой.

— Думаю, что ответ тебе не нужен. У тебя самый преданный ангел-хранитель за всю историю этого мира.

Дыхание перехватило от услышанных слов. Марианна… И снова вернулась острая боль в районе сердца, кромсая его на мелкие кусочки, каждый их которых исступленно агонизировал, сбивая дыхание и заставляя вскипать кровь. Я до боли хотел ее увидеть. Сейчас. Немедленно. Просто увидеть.

Закрыл глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям, и вдруг ясно понял, что ее здесь нет. Марианны не было в доме. Но куда она могла уйти из Асфентуса, если даже Влад пока находился здесь?

— Мой ангел-хранитель… Самый преданный… Вылечить меня она смогла, нашла в себе силы, а увидеться не захотела. Где она?

Краем глаза заметил, как напрягся полукровка, резко выпрямившись на стуле. Стало понятно, почему он упорно продолжал сидеть в комнате.

Влад спокойно посмотрел мне в глаза и твердо отчеканил:

— В этот раз за "победу" ты заплатил слишком высокую цену…

Проклятье. Эту тему обсуждать с Владом я точно не хотел. Поэтому принял скучающий вид и повернулся в его сторону.

— За какую победу, Влад? О чем ты?

— Ник, я знаю ВСЕ. О твоем "сотрудничестве" с Эйбелем, о браке и разводе с моей дочерью. Я знаю, что сейчас я должен благодарить тебя и признать, что ты своего рода мой спаситель. Но только слова застревают у меня в горле. Потому что сейчас ты больше потерял, чем достиг.

— Твой спаситель??? — я засмеялся. — Твою мать, Воронов. Сколько пафоса. Ну давай тогда все-таки выдашь мне грамоту за спасение расы вампирской… Буду хранить ее на полочке..

Я резко сел на кровати:

— Влад, все это сделано не ради твоих слов благодарности. Твоих или чужих, без разницы. Не забывай, ты разговариваешь с самым большим эгоистом на свете. Я это сделал только для себя. Для моей семьи. И я понимаю, что это неприятный сюрприз для Вас, но Вы тоже ее неотъемлемая часть, Ваше Величество.

— Как обычно, дерзишь. Прикрывая свои чувства сарказмом. Может, хватит уже? Если бы ты не действовал, как всегда, в одиночку, никому не объясняя своих безумных планов, сейчас Марианна не бежала бы от тебя, как от прокаженного. Ник, ты на самом деле потерял ее…

Не совсем понял, что именно услышал в его голосе — сожаление? Или тщательно скрытый триумф?

Я схватил его за затылок и приблизил к себе:

— Черта с два я потерял, Влад. Если Марианне было наплевать на меня — она бы не стала вытаскивать с того света. Зачем ей это, брат, если только она все еще не любит меня? Зачем, ответь? Ведь намного проще ей было бы оставить меня дохнуть, корчась в дикой агонии.

— Я не говорю тебе о ее любви. Моя дочь будет любить тебе всегда, где бы ни находилась, и какие бы удары ты ей не наносил. Только любви стало мало. Наконец-то пришло время, когда она поняла, что жизнь с тобой похожа на чертову пороховую бочку. И жить в ожидании очередной искры больше ей не под силу.

Он схватил меня за запястья и оскалился, и… в этот момент меня отдернул от него долбаный полукровка.

— Черта с два, Мокану, вы разнесете мой дом, — Повернулся к Владу и сказал. — Твою мать, Воронов. Вы же братья. Что мешает вам просто сесть и поговорить. За бутылкой виски?

Влад отошел к шкафу и скрестил руки на груди:

— Ты сам все поймешь, но позже… Ты никогда не изменишься. Ты всегда останешься одиночкой. Не способным довериться. Никому. И останешься наедине со своей правотой.

— Гребаный ад, Влад. А что я, по-твоему, должен был сделать? Что? Рассказать все Марианне? Своей жене? Прийти к ней и, деликатно извинившись, заявить: "Любимая, в целях спасения нашей семьи ты должна будешь уехать из дома и не видеться с детьми. Я разваливаю клан твоего отца и начинаю сотрудничество с его главным врагом — Асмодеем. И, ах да, я буду вынужден жениться на другой женщине и периодически потрахивать ее. Я надеюсь, ты не против, любимая?"

Ты себе так это представляешь, Влад?

— А закрыть ее, словно пленницу, в тюрьме, рассчитывая, что она будет просто молчаливо ждать объяснений — это, по-твоему, правильно? Она не та восемнадцатилетняя наивная девочка, которую ты полюбил. Она чувствует тебя, она способна анализировать ситуацию и делать выводы. А что сделал ты? — Он ударил кулаком по шкафу, раскрошив дверцу. — Показал, что ее слова и чувства ничего не значат, указал ей на ее место. Она пережила не меньше чем ты и заслужила, по крайней мере, уважения. И что получила в итоге? Даже проклятые слуги в твоем доме знали больше, чем она, насмехаясь у нее за спиной, считали ничтожеством. О какой вообще любви может идти речь? Хоть один раз в жизни ты способен поставить себя на ее место?

Я вскочил с кровати, зарычав:

— Твою мать, Воронов. Я не собираюсь обсуждать с тобой мою семью. Это только наше с Марианной дело. Но, если ты так хочешь знать, скажу. Уверен, что тебя это обрадует. Слушай и запоминай, Влад. Вряд ли еще услышишь подобное от Мокану. Я БЫЛ НЕПРАВ. Видимо, мне стоило раскрыть все с самого начала, тебе и ей. Пусть даже всегда существовала угроза того, что могли прочесть все ваши мысли. И тем самым я бы подверг опасности именно вас. Но, признаюсь, я должен был это сделать.

Я снова опустился на кровать и закрыл голову руками:

— Раз уж не заслужил и крохи доверия от самых близких людей.

Он посмотрел на меня, и между его бровей пролегла складка:

— Ник, каждый из нас по-своему неправ. И я не собираюсь сейчас читать тебе нотации. Прошлого не вернешь. Но что касается Марианны — на этот раз даже то, что ты был в шаге от смерти, не сумело перечеркнуть ту боль, которая съедает ее изнутри. Это ваши отношения. Это ваши чувства. И хоть я, черт возьми, с одной стороны рад, что она наконец-то начала меняться, но с другой понимаю, что она больше никого не сможет полюбить. Только в этот раз все иначе. Если ты не пересилишь себя и не изменишься сам — вы обречены. ОБА.

Стиснул зубы, сдерживая себя от того, чтобы не заорать ему в лицо… Чтобы не напомнить о том, что он говорит не только с провинившимся Князем… Не только с мужем своей дочери, но и БРАТОМ. Черт возьми, Влад, я же твой брат. Почему ты не хочешь хотя бы постараться понять меня. Не встать на мою сторону — нет. Просто посмотреть с этой стороны на ситуацию…

Тряхнул головой, переключая внимание Короля на другую тему: