Онлайн книга «Между»
|
Красавица-сидхи прошлась тонкими пальчиками по его вискам, шее, плечам. Против воли Марх ощутил, как по его телу пробежал огонь, возвращая и силу, и желание. – Не сейчас, Ллиан, – покачал головой он. – Ты так старательно страдаешь, – промурчала она, – и не знаешь самого интересного. – Чего же? – Друст плывет в Корнуолл. – Что?! – Марх вскочил, схватил ее за плечи. – Откуда? Ллиан маняще изогнулась: – Морские девы болтливы, а в Бельтан нет границ. Ему осталось не больше дня пути. – Ллиан! – Марх, – прошептала она, – у вас, у людей, гонцу положена награда. И я прошу тебя: в эту ночь – только одну ночь – не думай о Друсте. Обещаешь? – Обещаю, – выдохнул король. * * * Все прощальные слова были сказаны, и тяжелый королевский корабль поплыл на восток. Позади был пир, где вражда Корнуолла и Мунстера была навеки утоплена в вине, а король Ангерран торжественно одарил Друста за избавление прибрежных вод от Адданка (узорчатая брошь была хороша невероятно!), позади остались сборы приданного, достойного будущей королевы Корнуолла, позади – столп света, которым Ку Рои провожал корабль, доколе хватало глаз у обернувшихся назад. Всё – позади. И завтра путь кораблю преградят скалистые берега Прайдена. Дракон Корнуолла вытянет каменную лапу, подхватит корабль одним коготком и вытащит на берег у подножия Тинтагела. И всё кончится. Эссилт станет женой Марха, они будут счастливы, а Друст найдет себе врага, в бою с которым погибнуть не стыдно. Всё кончится завтра. Так считал Друст. Людям вообще свойственно быть наивно уверенными в том, что сегодня вечером ничего интересного произойти не может. Рушит ярость ребра корабельные Беспощадно бросает на серые скалы Слабые смяты свирепою местью, Сильных скручу я чарами тяжкими… Море тяжело вздымалось, течение мешало кораблю продвигаться на восток. Бранвен лежала в шатре, натянутом на корме. Ей, воплощению сил земли, было здесь, посреди бескрайних серых волн, так тяжело, как невозможно дышать человеку, поднявшемуся выше вышнего в горы. Эссилт была спокойна. Привычно занятая рукоделием, она слушала напевы Друста и рассказы его о Корнуолле, знакомясь с этой страной раньше, чем покажется берег. Бред поборет бесстрашного безумца, Всесильна власть волшебства, Необорима ненависть незримая, Слабостью скручу я силу дерзкого… Вечер. Душно. Ни облачка на небе, провис бессильно парус. И гребцы едва вздымают весла, словно засыпая на скамьях. Беспомощная против чар моря, лишилась чувств Бранвен. Давно не скользит игла в тонких пальцах Эссилт. Давно замолкли струны арфы под пальцами Друста. Медленно качается корабль, словно остановленный посреди моря исполинской ладонью. Не нужны уже и заклятья вам, рыбешки! Жалкие рыбешки в сети моих чар! Не отдаст Эссилт свою силу Марху. Не привезет Друст деву земли в Корнуолл. – Я пить хочу… Так жарко. И Бранвен спит… Друст, прошу тебя – поищи что-нибудь. Глоток воды, пожалуйста. …Волна, словно огромная рука, перехлестывает через борт. И исчезает, не оставив после себя ни капли. Лишь лежит на палубе запечатанный кувшин. – Да, госпожа моя. Я нашел, вот. Странно, почему его запечатали. Подожди, госпожа, не пей. Прежде я испробую. – Что это, Друст? – Всё в порядке, госпожа. Это чистая вода. Не знаю, кто и зачем оставил этот кувшин на палубе, но вода в нем отличная. Свежая, холодная. Пей, королева моя. * * * – Марх, мой Марх! – Ллиан смеялась от наслаждения. Ей никогда не было так хорошо. Да, она не сказала своему Коню главного, но он, казалось, и так всё понял, и любил ее, словно знал – это их последний Бельтан. Словно пытался наверстать всё упущенное за эти века. Словно знал: иного Бельтана не будет. Дитя морехода и морской богини, он был сейчас бушующим прибоем, покрывающим ее, как прилив – прибрежные камни… * * * На море был полный штиль, но Друсту и Эссилт казалось, что палуба уходит у них из-под ног. От колдовского зелья в их душах ярился шторм, и он бросил их в объятия друг друга. Эссилт обвила шею бритта – и Друст не смог больше сдерживаться. Любовь, всё это время таившаяся в нем, вырвалась – подобно морскому шквалу или огню, охватывающему торфяную хижину. Он стал целовать Эссилт – губы, лицо, шею… она не противилась, и его ласки становились жарче и настойчивее, а она – она, еще утром казавшаяся недоступнее звезды на небе! – она лишь отвечала сладким стоном, не смея произнести то, что Друст слышал и без слов: «Еще, еще!» – Моя и только моя! – выдохнул он. – Да… – чуть слышно отвечала она. Друст подхватил ее на руки, отнес в шатер. …Корабль спал, окутанный чарами. Манавидан держал штиль, как охотник держит гончую на поводке – до поры. Отчим Марха посмеивался – очень тихо, чтобы его смех не обернулся бурей. Сейчас ему буря была не нужна. Сейчас, когда два юных тела сплетаются в наслаждении первого соития. * * * Светало. Ллиан ласкала Марха, а тот щурил глаза в дремотной неге. Но пора было признаваться. – Я сказала тебе не всё, Марх. – Что? – он очнулся в миг и посмотрел на нее совершенно ясным взглядом. – Нет, не тревожься. Друст действительно плывет и сегодня будет в Корнуолле. – Тогда что же? – Он плывет не один. Он… он везет тебе жену. Ту самую, златокудрую. Король резко сел. – Правда? Ллиан улыбнулась. Марх провел руками по лицу, сбрасывая остатки любовной истомы. – Ты знала? Знала всё заранее? Сидхи негромко рассмеялась: – Если бы я тебе обо всем сказала вчера… – Да. Да, конечно. Я понимаю. – Марх, – тихо спросила она, – ты поцелуешь меня на прощание? – Иди сюда, – хрипло ответил он. * * * И над морем – светало. Небо было безоблачным. И над Ирландией, и над Британией, и надо всем морем небо было безоблачным. |