Онлайн книга «Дожить до весны»
|
– Бомба, которая свистит, «не ваша». Та, что падает рядом, шипит или вообще делает свое черное дело «молча». Эта молчала… Когда она успела свалиться с высоты и вонзиться в землю, Женька даже не поняла. Стало вдруг отчетливо видно, в какой они ловушке. Сзади завал из кирпичей, слева и справа полуразрушенные части дома, совсем рядом в сотне шагов арка на улицу, но между ними и этой аркой воткнулась в землю неразорвавшаяся здоровенная фугаска! Любой упавший кирпич, часть балки и даже просто большой кусок штукатурки мог вызвать детонацию. Почему-то стало тихо, совсем тихо, хотя Женька прекрасно понимала, что это не так. Юра прошептал: – Ты не бойся, она же не взорвалась. Может, и не взорвется… Да, только как им пройти мимо этого железного чудовища? Как выбраться из ловушки? От арки, видно, уже поняв в чем дело, махал руками какой-то человек в военной форме: – Замрите на месте и не двигайтесь! Сейчас вызовем саперов. Женя и Юра замерли. Они честно не шевелились пять минут, потом еще пять… Юра вдруг начал считать: – Двадцать один, двадцать два… – Что ты считаешь? – Секунды. Саперы приедут, когда я досчитаю до тысячи. Смотри, расчет простой: в минуте шестьдесят секунд, в десяти минутах шестьсот. – Да знаю я, – почему-то шепотом, словно боясь спугнуть чертову бомбу, фыркнула Женя. – Вот… Уже время прошло, когда я досчитаю до тысячи, будет двадцать минут и нас спасут. – Я тоже буду считать. – Давай, – согласился Юра. – Давай, я буду называть нечетные числа, а ты четные. Они плотнее прижались друг к дружке, стараясь, чтобы даже ноги не сдвинулись с места, и принялись шепотом считать. Сколько можно находиться неподвижно на морозе в тридцать градусов? – Триста пятьдесят восемь… Юрка, я больше не могу. Пусть уж лучше взорвется. – Нас дома твоя мама ждет. Терпи. Но терпеть уже не было мочи, и, перестав считать после шестисот восьми, Юра предложил: – Пойдем мимо нее. Только осторожно. Пусть взрывается, дура ржавая! Им отчаянно махали руками из-под арки, видно, требуя все так же не шевелиться, замереть, но было все равно. Шаг… еще один… третий… Трудно идти в огромных грубых валенках по битым камням… Стоявшие под аркой удрали на улицу, люди из окон тоже исчезли, все ждали взрыва. Женя и Юра остались с бомбой один на один. – Ну и пусть взрывается, дура ржавая… – прошептала Женька, стараясь не смотреть на хвостатое чудовище, начиненное смертью. Они пробирались целую вечность. Наверное, если бы считали, то и миллиона не хватило. Во всяком случае, казалось, что это так. Пройти требовалось не просто рядом, а почти вплотную. Женька и Юра шли, вернее, переступали по сантиметру, хотя хотелось бежать, закрыв глаза и уши. Удивительно, но самыми трудными были сантиметры не рядом с бомбой, а после нее, уже у арки. Бомба оставалась сзади, и после такого пути получить удар в спину было особенно обидно. По ту сторону арки на них накинулся дворник: – А если бы она взорвалась?! Какая-то женщина принялась укутывать детей одеялом, стащив его с себя: – Ты чего на них кричишь? Чего кричишь? А вы не ходите где попало. В это время подъехали саперы. Дворник что-то объяснял, размахивая руками и показывая на Женю с Юрой. Военный кивал. Потом подошел к детям: – Тикает? – Кто? – Бомба тикает, не слышали? Если тикает, то взрыватель с часовым механизмом, рвануть может в любой момент. Юра подумал и отрицательно покачал головой: – Нет, кажется, не тикала. Женька тоже подумала и закивала: – Да. Нет. – Что да и что нет? – Не тикала, товарищ сапер! – Хорошо, – вздохнул тот, – разберемся… Всех отогнали подальше, и саперы пошли во двор к бомбе. Сколько прошло времени, не знал никто, казалось, что еще одна вечность. Когда саперы появились из-под арки, большинство зевак уже разошлось, слишком холодно на улице даже для такого события. Да и кто их не видел, эти бомбы? В городе полно даже неразорвавшихся. Одни взрывались потом, другие так и оставались торчать своими хвостами наружу из разбитых зданий или земли. Рослый худой сапер (каланча, да и только!) знаком подозвал Женю и Юру к себе: – Вы в рубашках родились. Бомба без взрывателя. – Как это? – изумился дворник. – Мы такое встречаем. Видно, немецкие рабочие так на своих заводах нам помогают, наши жизни спасают. – Жень, у тебя какого цвета была? – Что какого цвета? – Рубашка при рождении? Женя криво улыбнулась: – Розовая в цветочек. – Я так и знал, девчоночья. А у меня с танками и самолетами! – Глянь-ка, они еще шутки шутят! – восхитился дворник. – Вот детвора пошла, взрослым нос утрут. А Юра поторопил: – Пойдем, Жень, не то до темноты не успеем. Нас Елена Ивановна ждет. А завтра она может на Васильевский отправиться, она такая… упрямая, как ты. Почему-то Женьке именно такое сравнение с мамой понравилось, она даже головой мотнула, правда, молча. Они не успели, та бомба оказалась далеко не единственной, правда, остальные были со смертоносной начинкой. Воздушная тревога, а потом сразу артобстрел. На сей раз их заставили спуститься в бомбоубежище, да и сами дети были так испуганы, что больше не рисковали пробираться проходными дворами. В темноте это было невозможно. В бомбоубежище провели всю ночь и утро. Больше всего Юрка жалел, что не успеют как следует подготовиться к приходу Елены Ивановны. – Мама поймет. Ей не это главное… – вздохнула Женя. Юрка и сам понимал, что не это, главное, что умерла Таня. Но что они могли поделать? – Юр, с днем рожденья! – вдруг сообразила Женька. – Ой, правда! Я и забыл о своем дне рожденья. Спасибо, Женя. Посмеяться бы, но смеяться совсем не хотелось, Женя подумала, смогут ли они вообще когда-то шутить не мрачно, а весело и беззаботно. Наверное, не смогут, как и насытиться. Сколько раз заводили об этом разговор, всегда на перечисление всего, что хочется съесть, уходило слишком много времени. Правда, потом соглашались с одним: хлебца бы побелей и побольше. У Женьки ныло внутри от предчувствия какой-то беды, заметив это, Юра пытался отвлечь подругу от мрачных мыслей: |