Онлайн книга «Змей и голубка»
|
Звон колоколов раздался очень вовремя – я уже готова была запрыгнуть в камин. – Ах да. – Вспомнив о насущном, Архиепископ отпустил моего муженька, выпрямился и поправил воротник. – Служба сейчас начнется. Прошу простить, я должен присоединиться к другим пришедшим. – Он замер на пороге и обернулся, посерьезнев. – И не забудьте о том, что мы сегодня обсуждали, капитан Диггори. Более пристальное внимание крайне необходимо. Мой супруг кивнул, заливаясь краской. – Да, господин. Как только Архиепископ вышел, я тут же накинулась на мужа. – «Пристальное внимание»? Это что еще значит? – Ничего. – Он быстро откашлялся и протянул мне руку. – Пойдем? Я прошествовала мимо него в алтарную. – Пристальное внимание. Ага, как же. Освещенная сотнями свечей, алтарная собора Сан-Сесиль казалась видением из сна – или ночного кошмара. Больше половины горожан собрались в огромном зале, чтобы послушать проповедь Архиепископа. Те, что побогаче, разместились на скамьях и были одеты в пышные наряды: платья и костюмы насыщенно-бордовых, аметистовых и изумрудных цветов с золотой отделкой, кружевными рукавами, меховыми муфтами и шелковыми галстуками. У них в ушах сверкали жемчуга, а на шеях и запястьях демонстративно сверкали бриллианты. В дальнем конце алтарной собрались прихожане победнее – лица их были печальны и грязны, руки сцеплены. Там же стояли и несколько синеполых шассеров, в том числе Жан-Люк. Он поманил нас к себе. Я чертыхнулась про себя, когда мой муж подошел к нему. – Мы что, всю службу будем стоять? Он с подозрением посмотрел на меня. – Неужели ты никогда не бывала на мессах? – Бывала, конечно, – соврала я, неохотно шагая вперед. Я пожалела, что не надела капюшон – на мессу пришло гораздо больше людей, чем я ожидала. Возможно, ведьм среди них и не было, но как знать… меня-то ведь сюда занесло. – Пару раз. Увидев в его лице недоверие, я обмахнула себя рукой: – Я же преступница, забыл? Уж прости, что не выучила наизусть все правила. Он закатил глаза и толкнул меня вперед на последние пару шагов. – Шассеры стоят в знак смирения. – Но я-то не шассер… – И слава тебе, Господи, за это. – Жан-Люк отошел, чтобы освободить для нас место, и мой докучливый супруг силком заставил меня встать между ним и Жаном-Люком. Они обменялись рукопожатием. – Я не знал, присоединитесь ли вы к нам сегодня, учитывая последние события. Как Его Высокопреосвященство отнесся к новостям? – Нас он винить не стал. – А кого же тогда? На короткий миг муж покосился на меня, а затем снова посмотрел на Жана-Люка. – Новобранцев, что были тогда на посту. Их освободили от обязанностей. – Так им и надо. Я знала, что с этим спорить не стоит. К счастью, они замолчали – прихожане встали и начали петь. Мой супруг и Жан-Люк присоединились к ним, когда Архиепископ со свитой вошел в зал и поклонился перед алтарем. Я не смогла разобрать ни единого слова их занудной баллады и так озадачилась, что решила сочинить свой собственный текст. Есть определенная вероятность, что в нем мимоходом упоминалась дамочка по имени Лидди. Когда снова воцарилось молчание, мой муж нахмурился и толкнул меня локтем в бок. Я не уверена, но у Жана-Люка, кажется, дрожали губы, будто он еле сдерживал смех. Архиепископ повернулся к прихожанам. – Да пребудет с вами Господь. – И со духом твоим, – пробормотали они в унисон. Будто завороженная, я с неприязнью смотрела, как Архиепископ воздевает руки вверх. – Братья и сестры, сознаем же грехи наши, дабы с чистым сердцем совершить священный обряд. Священник рядом с ним повысил голос: – Помилуй нас, Господи! – Ты был послан нам, дабы исцелить грешные наши сердца, – продолжил Архиепископ. – Помилуй нас, Господи! – Помилуй нас, Господи! – повторили прихожане. – Ты явился, дабы даровать народам единство и мир в Царстве Божием. Помилуй нас, Господи! Мир в Царстве Божием? Я фыркнула и скрестила руки на груди. Муж снова толкнул меня локтем, одними губами сказав: «Прекрати». Его синие глаза встретились с моими. «Я серьезно». Жан-Люк уже совершенно точно ухмылялся. – Помилуй нас, Господи! – Ты являешься, дабы словом и таинством укрепить нас в праведности нашей. Помилуй нас, Господи! – Помилуй нас, Господи! – Ты явишься славным спасением народу своему. Помилуй нас, Господи! – Помилуй нас, Господи! Я больше не могла сдерживаться и пробормотала: – Лицемер. Муж, похоже, был уже на пределе. Его лицо снова вспыхнуло, а на шее забилась вена. Кто-то из шассеров вокруг нас посмеивался, кто-то сердился. Плечи Жана-Люка тряслись от беззвучного смеха, вот только мне было уже не так смешно. Почему моему народу спасения не досталось? И помилования тоже? – Пусть же всевластный Господь помилует нас, простит нам грехи наши и дарует нам вечную жизнь. – Аминь. Прихожане сразу завели новую песню, но я уже не слушала. Вместо этого смотрела, как Архиепископ вскидывает руки, закрывает глаза и с головой погружается в пение. Жан-Люк усмехнулся и толкнул моего мужа локтем, когда они оба спели не те слова. Муж в ответ неохотно фыркнул и отпихнул его. – Избави же нас от грехов мирских, помилуй нас, – пел мальчик перед нами. Он сжимал руку отца и покачивался в такт мелодии. – Избави же нас от грехов мирских, помилуй нас. Избави же нас от грехов мирских, услышь нашу молитву. Помилуй нас. Услышь нашу молитву. Незадолго до того, ближе к концу пытки Притчами, я услышала один стих, который не поняла. «Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку». – Что это значит? – Это значит, что вода… она как зеркало, – объяснил мой муж, слегка хмурясь. – Она отражает наши лица. А наши жизни, наши дела… – он посмотрел на свои руки, избегая моего взгляда, – …служат отражением наших сердец, показывают, что у нас на душе. Тогда это объяснение вышло очень понятным. И все же… Я снова оглядела прихожан, которые в одной и той же молитве просили и милосердия, и крови подобных мне. Как в их сердцах могли уживаться и то, и другое чаяния? – Лу, я… – Муж кашлянул и заставил себя наконец взглянуть на меня. В его синих глазах блеснула искренность. И сожаление. – Не стоило мне на тебя кричать. В библиотеке. Прости меня. |