Книга Жена штандартенфюрера, страница 41 – Элли Мидвуд

— Нет. Нет, нет, нет, нет. — Он в очередной раз качал головой. — Я тебе не верю. Ты разговариваешь, как воспитанница Католической школы, а не игривая парижанка.

— Ну, извините, Господин-Эксперт-По-Игривым-Парижанкам! Я вообще не понимаю, чего ты от меня хочешь!

— Ты же на сцене играешь роль, так это то же самое. Все гестаповцы и СС — самые обычные мужчины. Научишься ими манипулировать, никакие обыски и проверки тебе будут не страшны. Всё очень просто. Самое главное, улыбайся. Нет, не как благовоспитанная евреечка, а покажи мне все свои красивые зубки, как американцы в кино делают. Вот, уже лучше. Только не так фальшиво. Расслабься. Очень хорошо. — Я заслужила свой первый одобрительный кивок. — А теперь иди ко мне. Нет, это не та походка, какой ходят развратные француженки. Надо будет купить тебе новую одежду. И туфли, чем выше каблук, тем лучше.

Сегодня на мне были те самые новые туфли, которые делали меня выше сантиметров на десять, а то и больше. И подошла к уже знакомым эсэсовцам, дежурившим на входе, и подмигнула тому, который должен был проверять мои документы, хоть они уже и знали и меня, и к кому я шла.

— Салют, мальчики! Слава богу, сегодня мои любимые офицеры дежурят. В прошлый раз тот старый извращенец чуть детальный обыск на мне не произвёл, как будто похоже, что я могу спрятать бомбу под этой юбкой!

Они оба рассмеялись и едва заглянули в мою сумку. Они были очень молодыми, только-только из тренировочной программы Лейбштандарте, и после двух месяцев моего бесстыжего с ними флирта было больше шансов, что фюрер установит демократическую республику, чем эти двое начнут проверять мои вещи.

— Вы бы не стали его винить, если бы увидели его жену, фрау Фридманн.

Я хихикнула, помахала им рукой и направилась к центральной лестнице.

Адъютант Генриха, Марк, поприветствовал меня привычным поднятием руки и взял трубку, чтобы позвонить моему мужу по внутренней связи. После этой формальности он открыл для меня дверь в кабинет Генриха и, спросив не желаем ли мы кофе или чего-нибудь ещё, закрыл за собой дверь. Мой красавец муж в своей чёрной форме поднялся из-за стола и поспешил поприветствовать свою жену совсем не платонически поцелуем.

— Как сегодня рынок, любимая? — он тихо проговорил мне на ухо. Он уже предупредил меня, что громко ни о чем компрометирующем в кабинете говорить было нельзя, потому как у начальства СД была не очень хорошая привычка иногда устанавливать микрофоны в офисах подчинённых, с целью «неофициальных проверок надёжности персонала», как они это красиво называли.

— Отлично, любимый. Рольф был на седьмом небе от своей новой кости.

Я сняла пальто и быстро вынула все четыре паспорта из широкого воротника. Он открыл сейф, достал одну из печатей и бесшумно проштамповал паспорта, после чего аккуратно сложил их на дно бумажного пакета из-под хлеба, в котором я принесла ему ланч. Всё это заняло у нас не более минуты, но уже завтра ещё одна семья сможет беспрепятственно пересечь границу со Швейцарией, и всё благодаря штампу СД с разрешением на выезд.

— Гестапо, правда, меня остановили. Хотели проверить мои документы.

— Да?

Генрих нахмурился было, но я беспечно отмахнулась от его обеспокоенного вида.

— Просто хотели проверить, что в таком районе делала хорошо одетая женщина.

— Они же не стали тебя обыскивать?

— Может, у них и была такая мысль, но я им намекнула, где работает мой муж, и они быстро передумали. — Я подмигнула ему и поймала себя на мысли, что так вжилась в роль «типичной парижанки» за последние пару месяцев, что начала флиртовать с собственным мужем. Не то, чтобы ему это не нравилось…

— И правильно. Пусть держат свои руки при себе. Всё это принадлежит мне и только мне. — Он обнял меня за талию и притянул к себе.

Я положила руки ему на плечи и прошептала, едва касаясь его губ своими:

— Почему бы тебе тогда не повесить на меня официальную надпись? Что-то вроде «частная собственность штандартенфюрера Фридманна. Посягательства будут караться расстрелом».

Он заулыбался и взял мою руку в свою.

— А у меня уже есть такая надпись. Видишь, прямо здесь, на безымянном пальце твоей правой руки. Там даже моё имя есть.

Там и вправду было его имя: все официальные обручальные кольца СС гравировались в обязательном порядке.

— Нехорошо. Отпугиваешь всех моих потенциальных любовников.

— За такие разговоры с мужем у нас в СС разрешают применять дисциплинарные наказания. — Он наигранно угрожающе сощурил глаза и махнул головой в сторону шкафа у стены, где он всегда держал свои перчатки и части обмундирования, которыми редко пользовался, в том числе длинную эсэсовскую дубинку.

— Не посмеешь! — Ещё больше его провоцируя, я даже стукнула его в шутку по плечу и скрестила руки. «Ну и дальше что будете делать, герр штандартенфюрер?»

Он пожал плечами и пошёл к шкафу. Я продолжала наблюдать за ним, скептически подняв бровь. Мы в такие игры частенько дома играли, и обычно я всегда выходила победителем. Генрих взял с полки свою дубинку, нарочито медленно её осмотрел и вдруг резко хлопнул её концом по своей ладони. Звук вышел довольно громким, но я в ответ только закатила глаза, показывая, насколько сильно меня эта демонстрация впечатлила. Он усмехнулся и так же медленно обошёл вокруг меня, всё ещё играя со своей дубинкой. Я стояла на том же месте, даже не потрудившись обернуться, когда он зашёл мне за спину. Я как могла старалась не улыбаться, зная наверняка, что и в этот раз я выйду победителем, и ничего он мне ровным счётом не сделает. Он дотронулся концом дубинки до моей шеи и медленно провёл им вниз вдоль позвоночника; я даже глаза прикрыла, чувствуя, как приятные мурашки рассыпаются по коже от прикосновения холодного метала сквозь тонкий шёлк блузки.

И тут он меня стукнул! Прямо по самому мягкому месту и довольно ощутимо. Я тут же обернулась, чуть не задохнувшись от неожиданности.

— Ах ты!.. Жену палкой бить?

Он умирал со смеху.

— Не ожидала?

— Убью тебя!

Я попыталась отнять импровизированное оружие из рук моего негодяя мужа, но он, всё ещё смеясь, с лёгкостью поймал мою руку и завёл её мне за спину. Левая рука последовала за правой меньше чем через секунду.

— Ничего вы мне не сделаете, фрау, особенно в вашем нынешнем крайне беспомощном положении. Не могу сказать, что мне такое положение не нравится.

— Какое типичное эсэсовское поведение!

— А как тебе такое, не совсем типичное поведение?

— Ты чего удумал? — Не знаю даже, зачем я это спросила, потому что он не сильно скрывал своих намерений, расстёгивая мою блузку. — Генрих, я серьёзно, ты чего творишь?

— А чего ты думаешь, я творю? — Он тихо рассмеялся мне на ухо, подталкивая меня к своему столу. — Собираюсь заняться самым бесстыдным «посрамлением расы» со своей еврейкой-женой прямо в головном офисе СД, прямо под портретом фюрера. Надеюсь, ему понравится!