Онлайн книга «Мечтатели Бродвея. Том 1. Ужин с Кэри Грантом»
|
– Так твоя косоглазая музыкантша искала мужа, говоришь? – вмешался бдительный страж, продолжая просматривать списки. – Да, искала и нашла. Но это был, как оказалось, не ее муж. И вдали от истрийских родных берегов упокойся душа в бледном русле обиды, – безмятежно продекламировал Космо Браун. Он допил кофе. По-прежнему раскачиваясь. И заключил: – Шекспир. – Гиббс. Я нашел. А эти двое? – грозно вопросил Боб, указав подбородком на Манхэттен и Джослина. – Они тоже записаны? – Они со мной, – ответила Пейдж и добавила не моргнув глазом: – Они будут подавать мне реплики. – Второй этаж. Прильнув ухом к радиоприемнику, вахтер махнул рукой, то ли указывая на трубы под потолком, то ли давая понять: «Свободны!» Свободны так свободны. – Бай! – попрощался Космо Браун. – Какая желтая луна, ночь молода, уйдем под сосны синие Монтаны… – Опять Шекспир? – фыркнула Манхэттен через плечо. – Фрэнк Синатра, – ответил он, показав, будто чокается с ней стаканчиком. В этот день Джослин узнал, что первый этаж в Америке зовется не rez-de-chaussée, как во Франции, а просто первым, а следующий – не первым, а вторым. Им навстречу вышла молодая женщина, поставила галочку против имени Пейдж, дала ей карточку с номером 19 и открыла дверь, за которой надрывался мужской голос. Женщина улыбнулась ангельской улыбкой. – К мистеру Лайлу Бейкеру. Подождите здесь. Вас вызовут. Было темным-темно, освещена только сцена. В луче софита кружила пыль, словно косяк ленивых рыбок завис в глубине. Кресла справа и слева занимали группы молодых людей, другие стояли в углах и прямо под сценой. Все неподвижные, безмолвные, все с текстами в руках. Воздух в зале был густой, тяжелый, пахло деревом, опилками, старой тканью и еще чем-то незнакомым Джослину. Он впервые был в театре. Он ждал вместе с Пейдж и Манхэттен, укрывшись за занавесом. На сцене молодая девушка на подгибающихся от страха ногах тараторила свой текст так, будто за ней гнался скорый поезд. – Стоп! – прогремел голос Лайла Бейкера раскатисто, как из пещеры. – Вы играете или бежите марафонскую дистанцию? Кто следующий, Карл? – Семнадцатая, – отозвался юношеский голос. – Мисс в розовом костюме. Розовый костюм поднялся с кресла, чтобы заменить на сцене марафонскую бегунью. В темном зале маленький круг света между рядами освещал пюпитр и две или три фигуры за ним. Оттуда и доносились голоса. – Вы выучили ваш монолог, мисс?.. – Келли. Да, выучила. – Начинайте. – Да, это я, Розалинда. Вот я и вернулась, Кристофер… Розовый костюм играл уверенно и непринужденно. Только видневшиеся из-под него красивые точеные ножки переступали по сцене с некоторой нервозностью, которую их обладательница успешно сдерживала. Из рукава время от времени выныривала белая перчатка и порхала в воздухе или изящно теребила нитку жемчуга на шее. – Я вернулась только ради вас, Кристофер… Если искать недостатки, то разве что голос подкачал. Слабый и какой-то ломкий, он не долетал до последних рядов. Зрителям в глубине зала и на балконе приходилось напрягать слух. Выговор был немного тягучий («Филадельфия», – шепнула Манхэттен на ухо Джослину). Больше придраться было не к чему, фигура идеальная, игра естественная, без зрелищных эффектов. – …Мне нравятся ваши глаза, Кристофер! Вы ничего не имеете против? Розовый костюм замер в ожидании под софитом. – Карл? Запиши розовую. – Левая сторона, № 17. Розовый костюм просиял улыбкой, кинулся к кулисам, туда, где они стояли, и возбужденно сжал их руки. – Вы были великолепны, – сказал Джослин от всего сердца. Розовый костюм оказался совершенно обворожительной девушкой с лебединой шеей и короткими легкими кудряшками. Ее светлые глаза искрились от радости. Пейдж смяла на груди букетик, вздохнула, передумала, улыбнулась. – Должна согласиться. Вы были великолепны. Я Пейдж. – Грейс. Спасибо, Пейдж, очень мило с вашей стороны. «Филадельфия», – снова шепнула Манхэттен на ухо Джослину. Восхитительная Грейс в розовом ласково похлопала Пейдж по руке. Белизна шевровых перчаток придавала ей особый шик, словно озаряя. – Вам не о чем беспокоиться, – сказала она, – меня никогда не берут. Семь прослушиваний за месяц. Каждый раз ухожу ни с чем. Она повернулась к Джослину. – А вы, похоже, нездешний. Итальянец? – Француз. Из Парижа. Я Джо. – Пари-и… – повторила она мечтательно. – Вы давно здесь? – Пятнадцать минут. Она рассмеялась озорно и загадочно. Губки в розовой помаде, розовый костюм. – Я хочу сказать, в Нью-Йорке? – Со вчерашнего дня. – Девятнадцатая! – выкликнул по-прежнему невидимый Карл. – Добро пожаловать в Америку, Джо. И, дружески кивнув, розовая девушка убежала за кулисы, откуда ей уже махали чьи-то руки. – Девятнадцатая! Пейдж вздрогнула, зажмурилась, вдохнула полной грудью, повернулась на каблуках. Манхэттен взглянула на часы. – У тебя репетиция? Ты не опоздаешь? – Уйду, как только выступит наша звезда. Пейдж ступила под белесый свет софита. Рыбки-пылинки заколыхались вокруг ее щек, шиньона, меха шубки. – Мисс?.. – Гиббс. Я знаю мой текст, – быстро добавила Пейдж. В темноте гулко прозвучал ее короткий нервный смешок. – Вам не жарко? Ваши меха… – Это мой костюм. – Хорошо. Слушаем вас. Молчание Пейдж затянулось. Так затянулось, что Джослин подумал было, не случился ли у нее провал в памяти. Манхэттен поправила съехавшие на кончик носа очки. – Это я, Розалинда. Вот я и вернулась, Кристофер. Я всё так же весела, обворожительна, мои зубки как жемчуг, не правда ли, я счастливица? Грейс в розовом костюме обернулась и смотрела с интересом. Розалинда-Пейдж говорила, расхаживала по сцене, шубка нараспашку, в руке букетик. Сделав паузу перед последней репликой, Пейдж привстала на цыпочки, раздувая ноздри, и воздух вошел в ее грудь со свистом. – …Мне очень нравятся ваши глаза, Кристофер! Вы ничего не имеете против? Она выкрикнула это, выплюнула, как ругательство, с силой отшвырнув от себя букетик в апогее пылкого кокетства. |