Онлайн книга «Мечтатели Бродвея. Том 1. Ужин с Кэри Грантом»
|
– Я раскалился добела от встречи с вами, мисс. – Мисс, не поджаривайте меня на медленном огне… – Я сгораю от ваших прекрасных глаз. И так далее в том же духе. В час дня она, падая с ног и дрожа, получила свои тридцать долларов, переоделась в юбку и свитер, закуталась в теплое вигоневое пальто и отчалила, оставив Пэтси в одиночестве – та, бедняжка, подрядилась на полный день, – преисполненная ненависти к профессиональным показам. По холодному и пустому Ньюарку она добралась до паромной переправы через Гудзон в конце 125-й улицы. В «Джибуле» никого не было. Шик раздевалась, твердо решив лечь, когда зазвонил телефон. Пришлось спуститься и ответить. Это был Эрни Калкин. Пробковый наследник. Танцевал он плохо, а собеседником был таким, что челюсти сводило от зевоты, но после всей головной боли этого дня голос Эрни был как таблетка аспирина. – Привет, Фелисити! – сказал он. – Я всё время думаю о вас. Не хотите сходить сегодня вечером в «Эль Морокко»? Она пошла бы и в Бронкс, чего там. Но роскошный «Эль Морокко» был перспективой куда более радужной. – Э-э… Фелисити?.. – Да? – Наденьте ваше красное платье. Я обожаю красный цвет. Шик повесила трубку с резко улучшившимся настроением, подумав, что успеет заскочить в салон красоты в отеле «Грейт Нортерн». Пусть тридцать долларов с показа послужат хорошему делу. Она была уже одной ногой на лестнице, когда телефон опять зазвонил. Это была Вэлли, ее агент. – В каком состоянии твои волосы? – Черные, чистые. – Короткие? – Вэлли! Ты же видела меня на прошлой неделе! Даже с чудо-удобрением миссис Мерл… – Что? – Ничего. Короткие, да. – Приходи на Си-би-эс, студия D-bis. Девушка отпала в последний момент. Фотосессия для рекламы яичного шампуня. Прямо сейчас. – Еду… А почему девушка отпала? Но Вэлли уже повесила трубку. Шик вздохнула. Что ж, салон красоты подождет. Она зайдет туда позже, если фотосессия не слишком затянется… * * * Она затянулась на два часа. Два ада за один день… Шик хотелось уже не лечь в постель, а просто умереть. – У вас найдется фен? – спокойно спросила она, когда всё закончилось. Два часа в пеньюаре, сто раз окунать голову в таз с водой и снова поднимать, щелк-щелк, тараща глаза и улыбаясь под пенной шапкой, от которой щиплет веки. Она задумалась, не лучше ли были супы «Кэмпбелл». В тазу колыхались островки пены цвета взбесившейся креветки. Яичный шампунь? Не от розовой ли курочки яйца? Фотограф, шикарный парень в шикарной футболке, пригласил ее в буфет. Она ответила, что ей не хочется ни есть, ни пить. Чистой воды ложь. Когда она обсушилась и была уже одета, в пальто и перчатках, фотограф, по-прежнему шикарный, повторил свое приглашение. Если буфет ее не прельщает, можно пойти в «Чинчеринчи», это в двух шагах. Шик хорошо представляла себе, каким может быть место под названием «Чинчеринчи». И каким будет продолжение вечера, представляла не хуже. А у нее так болели глаза… – Почему другая девушка отпала? – поинтересовалась она в дверях. – Э-э… Она была блондинкой, – неопределенно ответил фотограф. – Ну и?.. – А шампунь ярко-розовый. В коридорах Си-би-эс Шик отправилась на поиски зеркала, стекла, чего-нибудь, чтобы проверить, не осталось ли чужеродных розовых мазков на волосах… Пробковый наследник любил красный цвет. Но не взбесившуюся же креветку? Она остановилась перед застекленной афишей фильма Notorious и подошла ближе. Ткнулась носом прямо в нос Ингрид Бергман, прищурилась. Кажется, виден креветочный блик, вот здесь, на виске… – Что вы ищете? – осведомилась какая-то услужливая дама, подойдя и прильнув ноздрями к носу Кэри Гранта. – Вы видите? – спросила Шик. – Ну… Вижу наши отражения. Что не так? – Мои волосы розовые, как яйцо, да? Дама смерила ее взглядом с головы до ног и удалилась, сложив губы куриной гузкой. Решительным шагом. Шик шагнула в сторону, чтобы лучше себя рассмотреть. И тут в первое «О» слова Notorious, как в рамку, вписалось очкастое лицо. В следующую секунду еще одно лицо появилось в обрамлении второго «О». С торчавшим между ними, как клюв, «Т» всё вместе на миг показалось Шик чопорной совиной физиономией. Она повернулась и тихонько ахнула. – Аллан Конигсберг! – радостно воскликнула она. – Опять прогуливаешь школу? Рыжий взгляд юного Конигсберга засветился ликованием – если только может ликовать печальный кокер: это же надо, его узнали, да не кто-нибудь, а такая красивая девушка. С напомаженными волосами, в черном галстуке, он походил на тощего подросшего щенка после стрижки. – Пришел после уроков помочь моему другу Уайти. Шик. Уайти. Вы незнакомы? Шик поздоровалась с Уайти, щуря глаза, и не только из-за шампуня. – Мы знакомы, – тихо сказал он с легкой улыбкой. Она-то отлично его помнила. – Да-да! – воскликнула она, выдержав продуманную паузу. – Это же вы летите на помощь сыновьям, чьи матери имеют обыкновение являться, э-э, не вовремя… Молодой осветитель нес, как и в прошлый раз, кольца проводов на плече, электрическую батарею под мышкой, и улыбка у него была та же, добрая и рассеянная, и говорил он тем же безмятежным тоном, и так же казалось, будто он не здесь, а где-то очень далеко. – Вы опять снимались в рекламе? – спросил Уайти. – Фотографировалась. Я сегодня заработала шестьдесят долларов в аду. Не знаете ли вы рая неподалеку, где можно было бы выпить чего угодно, только погорячее? – Расти? – обратился он к юному Конигсбергу. – Проводишь даму к украинцам? Я еще не закончил, надо убрать оборудование в подвал. Встретимся там. – Пойдемте лучше вместе, – предложила Шик. – Мы вас подождем. В подсобке, где хранилось электрическое оборудование, она сидела рядом с Алланом на огромных катушках медных проводов, пока Уайти занимался своими делами. Мальчишка достал откуда-то колоду карт. – Выньте одну, мне не показывайте. Засуньте обратно и перетасуйте. Она так и сделала. Он, в свою очередь, перетасовал колоду, состроил сосредоточенную мину и с победоносным видом показал трефового валета – ту самую карту, которую выбрала Шик. – Браво! – воскликнула она. – Так ты хочешь стать фокусником? – Я много кем хочу стать. Фокусником. Режиссером. Тарзаном. Спайдерменом. Кларнетистом. Писателем. Педикюрщиком. Шляпой Хамфри Богарта. Но жизнь слишком коротка. |