Книга За Северным ветром, страница 47 – Екатерина Мекачима

Иногда вместо царевны пела Снежана, а Злата играла на дудочке. Бывало, жалейку брала и Румяна. Пару раз радушные хозяева приглашали подруг за стол. Девочки от предложений не отказывались, кушали досыта. Когда Злата, Снежана и Румяна дошли до городской стены, девичий мешок был полон угощения, а сами колядовщики были уставшими от еды и охрипшими от песен.

– Нам ещё это съесть надо, – смеясь, сказала Румяна, показывая на мешок сладостей.

Девочки расположились на скамейке во дворе, в который свернули, когда прошли всю Царскую Дорогу. Двор был образован фасадами четырёх трёхэтажных каменных домов. В центре двора был разбит маленький сад. Зелёными остались только невысокие, припорошённые снегом сосенки, подле которых девочки и расположились. Между соснами плясало пламя фонаря.

– Ну уж нет, – отрицательно покачала головой Злата, снимая маску. – Я больше есть не могу.

– Да ладно тебе, – засмеялась Снежана. – Я вот – могу. – Она открыла мешок, достала пряник и откусила его.

– Ты всегда можешь, – усмехнулась Румяна. – Вон, скоро сарафан твой треснет!

– На себя посмотри! – обиделась Снежана, но лакомство не положила.

– Я и смотрю на себя, – вздёрнула носик Румяна. – Я скоро невестой стану, вот за фигурой уже слежу!

– Ага, поэтому сегодня у купчихи Людмилы столько блинов съела! – покачала головой Снежана, продолжая есть пряник. – Как пойдёт по столице молва о том, сколько Румяна, дочка царского веденея, блинов ест, так сразу все женихи от тебя и разбегутся!

Румяна насупилась, упёрла в бока руки, хотела было возразить, но Злата её остановила.

– Тише, – одёрнула подруг царевна. – Тут кто-то есть.

Злата вглядывалась в сплетение ветвей деревьев, которые росли в дальнем углу двора, образованном стенами стоявших вплотную домов. Девочки перестали препираться и тоже стали смотреть в темноту. Злата на всякий случай вновь надела маску.

– Думаешь, за тобой пришли слуги отца? – встревоженно прошептала Снежана.

– Полоз упаси, – поёжилась Злата. Царевне страшно было представить, какое наказание ждёт её за то, что она нарушила Слово. Ведь Злата родителям Слово дала, что ночью останется дома. Если и ругал её отец, то только за то, что Злата своё Слово могла нарушить. Даже мама такой поступок считала тяжким грехом. Но Злата ничего не могла с собой поделать.

– Да нет там никого, – проговорила Румяна, изо всех сил вглядываясь в деревья.

– Я видела… – нерешительно прошептала Злата. – Что-то видела я.

– Что? – испуганно спросила Снежана, запихнув от страха весь пряник в рот.

– То, что кто-то сейчас объесться, – хихикнула Румяна, но царевна её одернула.

Злате казалось, будто в том углу сама темнота плотная. Будто в узорах ветвей, внутри, некая сила таится.

– Это тени от огненного фонаря, – попыталась успокоить её Румяна, но Злата видела не то. Её волхвовское чутьё подсказывало: сейчас за ними наблюдают.

– Девки, вы что, забыли? – Снежана округлила глаза. – Сегодня же Чернобога день! Умертвие там.

– Какое умертвие, – поморщилась Румяна. – Тоже мне скажешь. Тени от фонаря пляшут, а вы души Птицам отдать готовы.

Румяна решительно встала со скамьи и направилась к темноте. Но не успела девочка сделать и шага, как темнота шевельнулась. Румяна тут же вернулась обратно.

– Пошли отсюда, – тихим голосом проговорила она. – Тут и правда сила нечистая, Полоз меня храни.

Злата и Снежана тут же вскочили, но темнота шагнула им навстречу. Девочки застыли: темнота стала сгущаться, уплотняться, темнота делалась живой. Она завораживала, не давая сделать и шагу по направлению к спасительной улице, освещённой фонарями. Дети не могли даже закричать. Темнота шагнула ещё, и теперь, в свете одинокого фонаря, было видно, как темнота приобретала человеческие очертания. Подруги увидели человека, кожа которого была тёмной, а вместо волос будто водоросли свисали. Его глаза были белыми, с поволокой, без зрачков, а нос напоминал рыбий. С двумя дырками и усами, как у сома. Его рубаха была соткана из сетей, в которых застряли ракушки и камни, а ноги оплели змеи, сложившись онучами.

Странный высокий муж внушал леденящий душу страх. Он молча стоял и смотрел на детей, а те не могли пошевелиться.

– Ты совсем не похожа на них, царевна Злата, – прошептал он и исчез.

– Что это, Мор побери, б-было? – пробормотала, очнувшись, Румяна.

– Не знаю и знать не хочу, – дрожащим голосом ответила Снежана, подбирая мешок со сладостями. – Может, и правильно Злату в эту ночь на улицу не пускают. Выгоняли мы песнями силу нечистую, а она сама к нам и пришла!

– П-пошли домой, – заикаясь, промямлила Румяна, направляясь к выходу со двора. – Я б-больше петь не хочу.

Злата даже слова не могла вымолвить: зубы царевны стучали.

– Я не могу вернуться домой, – еле проговорила царевна, когда они уже поднимались по Царской Дороге.

– П-почему? – всё ещё заикаясь, спросила Румяна. Её трясло.

– Я только с ворожбой могу пройти мимо слуг, – шептала Злата. – А сейчас я так боюсь, что у меня ничего не выйдет.

– Отцу признайся, – твёрдо сказала Снежана. – Он тебя, конечно, побранит. Но он должен знать, что мы сегодня в городе видели, ведь он царь! Он должен знать, что по его государству такие чудища бродят.

Но Злата покачала головой.

– Я папе слово дала.

– Опять? – удивилась Снежана.

– Да. И я снова его не сдержала.

– П-прекрасно. Б-будущая ц-царица.

– Расскажи все царю, – Снежана положила Злате на плечо руку. – И больше слов своих не нарушай. Гулять, петь и днём можно. Вот я уже ночами из дома ни ногой!

В небольшой светлице дома на Окольной улице Солнцеграда, которая примыкала к городской стене, горели свечи. Тёплый свет освещал простое убранство комнаты: невысокие деревянные шкафы, печь, над которой сушились травы, и обеденный, накрытый белой скатертью, стол. За праздничным, уставленным сладостями столом сидели двое: невысокая пухленькая женщина и её муж, такой же, как и она, добродушный толстячок. Женщина, подперев голову рукой, грустно смотрела в окно.

Портрет Агнии

Ночь Чернобога

– Эх, Малуша, пошли колядовать, – пытался приободрить супругу муж, – твоя беспричинная печаль совсем тоску наводит.