Книга Заветы, страница 44 – Маргарет Этвуд

Поначалу я тренировалась дважды в день по два часа – развивала выносливость. Гарт говорил, что я в неплохой форме, и это правда, мне же удавалась физкультура в школе – было это, впрочем, как будто давным-давно. Потом он показывал мне блоки и удары: как коленом заехать человеку в пах и еще удар «стоп-сердце» – складываешь кулак, большой палец поверх вторых костяшек среднего и указательного, рука прямая. Это мы много отрабатывали: если есть шанс, бей первой, говорил Гарт, потому что тогда на твоей стороне внезапность.

– Ударь, – говорил он. А потом отметал мою руку и бил меня в живот – не сильно, но чувствительно. – Мускулы напрягай, – говорил он. – Тебе сильно нужен разрыв селезенки? – Если я плакала от боли или от досады, он не сопереживал – он брезгливо морщился. – Ты хочешь научиться или нет? – говорил он.

Ада принесла пластмассовую кукольную голову с гелевыми глазами, и Гарт учил меня, как проткнуть человеку глаза: но от перспективы большими пальцами сплющивать глазные яблоки я содрогалась. Все равно что босыми ногами червяков топтать.

– Блин. Им же больно будет, – сказала я. – Пальцами в глаза.

– Так им и должно быть больно, – сказал Гарт. – Надо хотеть сделать им больно. Они захотят сделать больно тебе, можешь даже не сомневаться.

– Мерзость, – сказала я Гарту, когда он велел потренироваться тыкать в глаза пальцами.

Я очень ясно воображала эти глаза. Как очищенные виноградины.

– Нам тут провести семинар – обсудить, должна ли ты погибнуть? – спросила Ада, наблюдавшая за тренировкой. – Это ненастоящая голова. Давай, тычь!

– Фу-у.

– «Фу-у» мир не изменит. Пачкай руки. Будь сильнее, будь наглее. Давай еще раз. Вот так.

Она-то ничего не смущалась.

– Не сдавайся. У тебя есть потенциал, – сказал Гарт.

– Вот спасибо-то, – сказала я.

Тон у меня был саркастический, но говорила я всерьез: я правда хотела, чтоб он верил в мой потенциал. Я в него влюбилась – безнадежно, по-щенячьи. Но, сколько ни фантазируй, реалист в моей голове не видел для нас никакого будущего. Я уеду в Галаад, и, скорее всего, с Гартом мы больше никогда не встретимся.

– Как дела? – спрашивала его Ада каждый день после тренировки.

– Лучше.

– Пальцами убивает?

– Старается.

Еще меня учили молиться. Этим занималась Ада. У нее, по-моему, выходило неплохо. А вот я была безнадежна.

– Ты откуда все это знаешь? – спросила я.

– Там, где я росла, это все знали, – сказала она.

– Это где?

– В Галааде. До того как он стал Галаадом. Я поняла, что дело дрянь, и вовремя смылась. Многие мои знакомые не успели.

– Ты поэтому работаешь с «Моим днем»? – спросила я. – Это личное?

– Все на свете личное, если вникать.

– А Элайджа? У него тоже личное?

– Он преподавал на юрфаке, – сказала она. – Был в списках. Его предупредили. Он перешел границу – с собой ничего не взял, только то, во что был одет. Давай заново. «Отче наш, иже еси на небесах, прости мне грехи мои и благослови…» Хватит, пожалуйста, хихикать.

– Извини. Нил всегда говорил, что Бог – это воображаемый друг, с тем же успехом, блядь, можно верить в Зубную Фею. Он, правда, не говорил «блядь».

– Давай-ка посерьезнее, – сказала Ада, – потому что Галаад не шутки шутит. И еще: отставить материться.

– Да я почти и не матерюсь, – сказала я.

Дальше, объяснили мне, я должна одеться бездомной и пойти попрошайничать туда, где меня заметят Жемчужные Девы. Пусть они со мной заговорят и убедят пойти с ними.

– Откуда вы знаете, что они захотят меня взять? – спросила я.

– Вероятность высока, – ответил Гарт. – У них такая работа.

– Я не могу быть бездомной – я не знаю, как себя вести.

– Веди себя естественно, – сказала Ада.

– Другие бездомные увидят, что я фуфло, – а вдруг они спросят, откуда я такая явилась, где мои родители? И что я им скажу?

– Гарт пойдет с тобой. Скажет, что ты неразговорчивая, потому что травмирована, – ответила Ада. – Скажет, что тебя дома били. Это любому понятно.

Я представила, как меня бьют Мелани и Нил, – какой-то бред сивой кобылы.

– А если я им не понравлюсь? Другим бездомным?

– И что? – сказала Ада. – Обидно-досадно. Не всем на свете ты будешь нравиться.

Обидно-досадно. Откуда она берет эти свои словечки?

– Но они же бывают… ну, преступниками?

– Барыжат, ширяются, пьют, – сказала Ада. – Полный набор. Но Гарт за тобой последит. Скажет, что он твой парень, разрулит, если кто прицепится. Будет рядом, пока тебя Жемчужные Девы не подберут.

– Это сколько? – спросила я.

– По моим прикидкам, недолго, – ответила Ада. – Когда Жемчужные Девы тебя снимут, Гарт с тобой пойти не сможет. Но это ничего, они тебя на руках будут носить. Станешь очередной драгоценной Жемчужиной у них на ниточке.

– В Галааде-то, наверное, будет иначе, – вмешался Элайджа. – Будешь носить, что скажут, за языком следить, учить обычаи.

– Но если ты с первого дня знаешь слишком много, – прибавила Ада, – они заподозрят, что мы тебя инструктировали. Тут нужен тонкий баланс.

Я поразмыслила. Хватит ли мне мозгов?

– А вдруг я не справлюсь?

– В любой непонятной ситуации прикидывайся тупой, – посоветовала Ада.

– А вы раньше засылали подложных неофиток?

– Пару раз, – ответил Элайджа. – С разными результатами. Но у них не было защиты, а у тебя будет.

– В смысле источник этот?

Источник – как я ни напрягалась, на ум приходил только человек с пакетом на голове. Кто он? Чем больше мне про этот источник рассказывали, тем страннее получалась картинка.

– Это все домыслы, конечно, но мы думаем, это кто-то из Теток, – сказала Ада.

Про Теток «Мой день» знал мало: Тетки не появлялись в новостях, даже в галаадских – отдавали приказы, писали законы и выступали на публике Командоры. Тетки работали за кулисами. Вот и все, что нам говорили про них в школе.

– Говорят, они очень могущественные, – сказал Элайджа. – Но это все слухи. Подробностей мы особо не знаем.

У Ады были портреты, но мало. Тетка Лидия, Тетка Элизабет, Тетка Видала, Тетка Хелена – так называемые Основательницы.

– Стая злобных гарпий, – прокомментировала Ада.

– Прекрасно-то как, – сказала я. – Вот уж я повеселюсь.

Гарт сказал, что, когда пойдем на улицу, надо его слушаться, потому что в законах улицы тут разбирается он. Я же не хочу, чтоб люди из-за меня с ним дрались, поэтому не стоит говорить, к примеру: «А в прошлом году кто был твоей рабыней?» и «Ты мне не начальник».