Онлайн книга «Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус»
|
Интересно, к яме приставили стражников? – Эге-гей! – запрокинув голову, закричал Ремезов. – Тут есть кто-нибудь? – А кого тебе надо? – в яму заглянула чья-то усатая морда в круглом железном шлеме с бармицей. Страж отозвался по-русски, значит, кипчак, половец или татарин, но татарин местный, из Улуса Джучи, вовсе не из далекого Каракорума. Ага… пост-то доверили все тем же стражничкам, что охраняли и караван. Своих людей гнуснопрославленный извращенец Суань Го не выставил… или ему не дали. И это уже хорошо! – Хотел передать пару слов достопочтенному господину Халеду ибн Фаризи, торговцу лю… – Знаю я, кто таков почтенный Халед! – не дослушав, перебил воин. – Говори, что ты хочешь ему сказать, я передам, как сменюсь. Согласился он как-то слишком охотно, быть может, был специально проинструктирован? Или Павел все же сгущал краски, ну, кто такой этот Суань Го? Папаша Мюллер? – Скажи, я очень виноват перед ним, о чем сожалею. – Поздновато спохватился! – гулко расхохотался изнывающий от безделья страж. Ремезов улыбнулся: – Лучше поздно, чем никогда. – Думаю, купец будет доволен твоими словами, – похоже, воин вовсе не боялся выражать свое мнение. Ну, точно – караванный страж. Охранная контора какого-нибудь бывшего десятника. А что? Тут много таких. – Он-то будет доволен, – Павел подергал ус. – Только вот и я бы хотел получить удовольствие перед казнью… Молодой человек внезапно осекся – с чего он вообще взял, что его казнят? Для работорговца, да, он теперь ненужный свидетель, а вот что касается киданя… – Так что ты там хотел получить? Ладно. Черт с ним, с киданем, все равно ничего хорошего от него ожидать не приходится. А вот от купца… – Понимаешь, я девок очень люблю… – А кто их не любит? Гы! – стражник глумливо ухмыльнулся и поправил съехавший набок шлем. – Так вот, ты б передал, мол, не мог бы достопочтенный торговец прислать мне сюда девчонку… он знает, какую. Воина перекосило от хохота: – О, ты совсем обнаглел! Девчонку тебе в яму?! – Да не в яму. Просто поплясала бы здесь, на решетке… Я б хоть последний раз на женскую красоту поглядел. Умирать было бы легче. – Ишь ты какой. А как ты красоту увидишь-то? Стемнеет скоро уже. – Так, всяко, факел можно зажечь. Или свечечку. – Свечечку ему, хэ! – Так ведь не восковую прошу, сальную. Светила в небе половинка луны. Загадочно мерцали звезды. А узник все говорил, говорил, нес всякую чушь… и так вот, помаленьку, уговорил стражника. И еле дождался, когда тот сдаст напарнику пост. А почему б купцу не исполнить просьбу, тем более последнюю? Он ведь должен подспудно испытывать какое-то чувство вины, и именно это чувство заставит его… А, может, и не заставит. Может, зря все… Может, и зря – но попробовать-то надо! Устало привалившись спиной к земляной стене, Ремезов смежил веки, ненадолго погрузившись в дрему… прерванную нежным знакомым голосом. – Господин Аки-им. Да откликнись же! Вот тут Павел вздрогнул, вскочил, задирая голову: – Господи! Маша! – Я пришла танцевать для тебя. Купец дал и свечку, и бубен. – Ты надолго отпущена? – Купец сказал – хоть на всю ночь. – Тсс!!! На всю ночь – это слишком. – Мне начинать? – Начинай, но… – Павел понизил голос. – Вокруг много стражников? – Целая дюжина. – Что ж, пляши и… сделай так, чтоб мы могли бы перекинуться парой слов. Чтоб ты бы меня услышала, а они – нет, поняла? – Поняла, господин Аким. Выпрямившись, девушка стала на прутья решетки и, ударив в бубен, запела: Ай-люли, ай, люли,
Во поле с тобой пошли…
Ничего себе оказалась песня, веселая, даже, можно сказать, танцевальная. А уж какая заводная! Особенно, когда в такт песне невольница стала скидывать с себя одежду – не дура, быстро сообразила, чем можно отвлечь стражников! Ай-люли, ай-люли… – полетела наземь накидка. Ай-люли… – следом отправился и пояс… Ай-люли… – девчонка задрала платье почти до бедер… Стражники одобрительно взвыли. Ай-люли! Оп! И на девчонке уже ничего не осталось, даже самого дешевенького ожерелья или браслетика. Да и что могло быть у рабыни? Только душа… и еще – юное, соблазнительно красивое тело! Изогнувшись, танцовщица подхватила брошенный бубен, ударила… бум-бум… Припала к решетке… бум-бум… бум-бум-бум… Стражники внимали, как зачарованные. Павел увидел сверкнувшие сверху очи. Улыбнулся: – Теперь слушай меня, девочка… Сказал все, что хотел, ну точь-в-точь, как Штирлиц и радистка Кэт, слава богу, еще только что родившегося младенца не было. Закончив танец, Маша подняла с земли длинную штопаную рубаху из выбеленного на солнце льна – вот и все платье. Натянула. Улыбнулась стражникам: – Может быть, я еще сегодня приду… если купец отпустит. – Ого! – воины оживились, захлопали по плечам своего сотоварища, коему, видать, и выпадала очередь нести сейчас службу. – Повезло тебе, Аксалык, повезло. Этакая пери пляшет! – А купец может и не отпустить. Да отпустит. Отпустил уже! Павел слал в небо молитвы. Лишь бы теперь получилось все, лишь бы Маша все, как надобно, сделала… как уговорились только что. Да сделает. Сладит. Что ей терять? С момента ухода невольницы прошло не так уж и много времени, а боярину показалось – годы. Откуда-то сверху доносились чьи-то отдаленные голоса, смех… потом все стихло, остались лишь луна да мертвенно-холодные звезды, презрительно смотревшие вниз. Чу! Чьи-то шаги… шорох… и резко оборвавшийся крик! Скрипнув чуть сдвинулась в сторону решетка… Показалось все? Нет, точно – сдвинулась! – Маша, ты? – То я, Яцек, пан. Маша вокруг посматривает… Ага! Идет уже. Сейчас мы вдвоем… Вдвоем дела пошли куда лучше, решетка еще немного покочевряжилась и, наконец, со скрипом отъехала в сторону. – Уфф! Упала к ногам веревка – положенный всякому погонщику аркан. Ремезов поплевал на руки… и тут же оказался наверху, улыбнулся: – Спасибо, родные мои! А теперь – помоги нам Бог. Они стояли втроем, в темноте, смутными, освещаемыми тусклой половинкой луны, тенями, чуть согбенные, словно знаменитые «Три тени» Родена. Вокруг стояла мертвая тишина… нет, вот за оградою резко закричал ишак. |