Онлайн книга «Хладные легионы»
На полу у подножия лестницы зашевелились его павшие товарищи. Не Элкрет. Алнарх и еще один. Мертвецы. Они пробуждались. Эгар воспринял это с мрачным отсутствием удивления. – Беги, – посоветовал он. Пока они мчались назад по галерее ускоренным маршем, он увидел, что глирштовые манекены внизу облиты мерцающим синим пламенем, словно торчащие в чудовищной пасти зубы, покрытые светящейся слюной. Эгару показалось, что он чувствует, как все здание сжимается вокруг них, и челюсти захлопываются, чтобы проглотить чужаков. История в гробнице повторялась, и внутри него опять разгорался ужас при мысли о смерти в замкнутом пространстве. Оглянувшись на Харата, он увидел в глазах юноши отражение собственных чувств. Его страх ощущался столь явственно, словно был струной и издавал звуки, повинуясь чьей-то руке. «Это не мое». Мысль пришла ему в голову, когда они спускались по лестнице в другом конце галереи – мысль смутная, норовящая ускользнуть. Это был… не его страх. Его кровь кипела, он уже убивал двенд, причем в более сложной обстановке, и он все еще чувствовал отголоски боевого возбуждения. По-прежнему ухмылялся от уха до уха. Страх мог подступить позже, когда утихнет неистовая ярость, но… Всплыло воспоминание – по меньшей мере двадцатилетней давности, когда Эгару едва исполнилось пятнадцать. То была холодная звездная ночь в степи, и Лента рассекала небеса, будто огромный полированный скимитар. Он вместе с другими юными пастухами смотрел, как шаман Олган бормочет, делает пассы в воздухе, бросает порошки и жидкости в пламя, призывая странные, лишь отчасти человеческие лица с разинутыми от воплей ртами. В тот раз им овладел страх, как и всеми, возможно, включая самого старика Олгана – молодой Эгар видел, что шаман стискивает зубы, не прерывая ритуал. Но когда разноголосые вопли усилились и пламя взметнулось высоко, показалось, что существа в огне скоро потянутся к нему пылающими когтями, Олган оборвал заклинания и велел всем юношам отступить, отвернуться от костра и поискать взглядом Небесную Дорогу. А затем поместить свои души на нее. Это было самое трудное, что ему приходилось делать в юные годы – все равно что отвернуться от готовой к атаке змеи с трещоткой на хвосте, на которую наткнулся в степной траве, – но он справился. Повернулся спиной к завывающим тварям в пламени. Устремил взгляд на Ленту, отыскал ее изогнутый край и вообразил, что стоит на нем, глядя вниз, на широкий мир, овеянный ветрами. Страх выплеснулся из него, как вода из опрокинутой фляги. Он услышал голос Олгана позади: «То, что вы чувствуете, не ваше. Вам такое без надобности. Существа, подобные этим, взращивают в вас страх, как мы откармливаем буйволенка, и со схожей целью». Из огня донесся визг – кажется, Эгар расслышал в неясных звуках возмущение. «Выбирайте свои чувства, как выбрали бы оружие. Вот что значит быть маджаками». Позже Олган научит их орать в ответ существам в огне, смеяться и забрасывать их непристойностями, пинать пламя и лупить его кулаками. А еще позже – утрачивать себя окончательно, становясь берсеркерами, для которых имеет значение одно: желание причинять вред. «Вот что значит быть маджаками». Они достигли конца лестницы и понеслись дальше. Вой эхом разносился по пустынным помещениям храма позади них. Сквозь падающие с потолка косые лучи Ленты, мимо высоких изваяний забытых богов. Статуя лишенного клыков Уранна будто на миг встретилась взглядом с Эгаром, когда они помчались в ее сторону. Глаза каменного бога были пусты – он не мог помочь. Девушка рядом с Драконьей Погибелью споткнулась и чуть не упала. Он крепче сжал ее запястье, сильным рывком заставил выпрямиться и бежать дальше, не останавливаясь. Вперед, сквозь тьму. Где-то позади две воющих твари, кажется, встретились. Он ощущал присутствие двенд затылком, как лапу с когтями, готовую схватить. Он знал – знал! – что они не могут быть так близко, но все равно пришлось сражаться с желанием посмотреть назад. Это не его страх! Он стряхнул с себя это чувство. – Вот она! – Харат от радости едва не взвизгнул. Веревка свисала с потолка, отчетливая в рассеянном свете Ленты, который струился из дыры в крыше. Облегчение захлестнуло Эгара. Нигде не видно охранников, ни людей, ни нелюдей. Они остановились, и Эгар, отпустив девушку, опять схватился за копье двумя руками. – Взбираться сможешь? – спросил он у рабыни. И прочитал ответ по лицу. «Нет, не сможет». Но она все равно попыталась, вцепилась и приподнялась, как смогла. Удалившись от земли едва ли на голову, начала соскальзывать. Нежные руки, слабые мышцы – старое гаремное проклятие. Она потупилась, сбивчивое дыхание ускорилось, а потом перешло в рыдания. Харат насмешливо фыркнул. Во тьме опять раздался гулкий вой. Эгар в нетерпении тряхнул веревку. Рабыня съехала на пол, продолжая цепляться и рыдать. Сквозь плач слышались почти неразборчивые слова: «Не бросайте, только не бросайте меня…» – Тупая сука… – Заткнись! Дай мне свое копье и хватай эту гребаную веревку! Мы затащим ее наверх. – Слушай, у нас нет… – Делай, что говорят, мать твою! Харат сердито отшвырнул копье, и оно со стуком упало на пол. Он прыгнул на веревку и стал взбираться неистовыми рывками, стиснув зубы и что-то бормоча. Как только он выбрался, Эгар бросил собственное копье, завязал в нижней части веревки широкую петлю, потуже затянул узел и накинул на плечи девушки. – Садись… да успокойся ты! Я не оставлю тебя… садись вот сюда. Держись за обе стороны. – Он засунул петлю ей под зад, и она уселась, будто на качелях. – Когда он начнет тянуть вверх, просто держись. Поняла? Она кивнула: глаза распахнуты, лицо в соплях и слезах. – Готов! – заорал наверху Харат. Голос был напряженный от гнева, который ишлинак не растратил, пока взбирался. Эгар ухмыльнулся: малый далеко пойдет. – Лады, детка, момент настал. Держись крепче. – Он запрокинул голову. – Тяни! Тяни, будто родился скаранаком, а не ишлинакской сучкой из города! Веревка рванулась вверх на целый ярд. И еще раз. Девчонка взглянула на Эгара, поджав босые ноги. Глаза у нее были широко распахнуты. Широко распахнуты и глядели пристально. Он схватил свое копье с пола, резко повернулся и увидел, как они надвигаются из тьмы, крадучись, по-звериному. Лезвия их оружия окаймляло синее пламя, но в остальном они были сотворены из мрака. Те же гладкие шлемы, та же кожаная «кольчуга». Один нес изысканную секиру, другой – меч. И они тихонько переговаривались друг с другом на мелодичном языке, приближаясь. – Вам помочь, сучки? – рявкнул он. И пару раз крутанул копьем, изображая основные блокирующие приемы, так что лезвия на обоих концах негромко просвистели во тьме. |