Онлайн книга «Дина. Чудесный дар»
– Еще немного, – сказал повар. – Не больше часа. И мы прошли еще немного! Я думаю, что у всех остальных глаза были начеку, а ушки на макушке. Нас несколько раз предупреждали, что надо залечь на землю. И вот мы лежали в мокром черном иле, глядя на желто-зеленые стебли камыша до тех пор, пока нам не давали знать, что мы можем снова подниматься. Вообще-то, было почти прекрасно лежать вот так, – во всяком случае, куда лучше, чем идти. Мне только ужасно хотелось пить. Я бы напилась темной морской воды, смешанной с пресной из канала, если б матушка не остановила меня, сказав, что рано или поздно от этого можно заболеть. – Как ты? – спросила Роза. Между бровей у нее прорезалась озабоченная морщинка. – Хорошо! – соврала я. А что мне было еще сказать? Сейчас никто ничего не мог поделать. Матушка присматривала за мной, но даже она не предложила отдохнуть. Это было бы попросту опасно. Наконец-то мы достигли убежища, о котором шла речь. Заросли камыша здесь поднялись высокие и густые; то был сплошной лес, куда мы могли сползтись со всех сторон. Предводитель дружинников применил свой меч – он срезал немного камыша – и сделал нечто вроде камышового коврика, на котором можно было сидеть и лежать. Камыш чуточку кололся, но все же был не такой мокрый, как тина. Меня непрерывно трясло от холода, хотя послеполуденное солнце по-прежнему сияло на горизонте, излучая тепло, а мелкие черные мушки жужжали и кусались. – Ну ладно! – сказала мама. – Позволь мне взглянуть на твою руку! Охотнее всего я бы лежала и лежала, не шевеля укушенной рукой, держа ее в покое, какой только возможен. Ведь она все время болела. Но когда матушка разговаривала в таком тоне, я хорошо знала, что осмотра не избежать. Она осторожно стянула с меня через голову полосатую вязаную кофту Розы, но рана снова кровоточила, и рукав крепко-накрепко приклеился запекшейся кровью. Я стискивала зубы изо всех сил, пока не заболел подбородок, однако слезы все равно лились, пока матушка не сняла рукав с хворой руки. С повязкой было еще хуже, она сбилась, превратившись в лепешку. А когда матушка в конце концов добралась до раны, я уже почти ничего не видела из-за слез. Матушка долго, не произнося ни слова, смотрела на треугольную рану. Теперь она покрылась красными полосками, а края двух углов воспалились и пожелтели. – Нельзя ли где-нибудь раздобыть чистой воды? – спросила она. – Не раньше, чем придет паром, – ответил Предводитель дружинников. – Речная вода наверняка не чиста, а мы не смеем рисковать и разжигать костер, чтобы вскипятить ее. Матушка ничего больше не спросила. Разорвав нижнюю юбку на полосы, она наложила на руку новую, хоть и не совсем чистую повязку. Вязаная кофта тоже не сияла чистотой, да и, по правде говоря, была просто отвратительна, но ничего другого, чтобы переодеться, у меня не было, и я мерзла, как собачонка. – Я-то думал, что рана уже затянулась, – смущенно произнес Нико. – Так оно и было, – сварливо пробормотала я, – пока все подряд не принялись трясти меня за руку. – Поспи, если сможешь, – сказала мама, держа мою руку в своей. Точь-в-точь как в те времена, когда мне было семь лет, и я тяжело хворала коклюшем. Но я все же заснула. Когда я проснулась, вечерняя звезда стояла прямо над камышами, а небо стало с виду мягким, словно бархат, и темно-голубым. Матушки рядом больше не было, однако по одну сторону от меня сидела Роза, а по другую Нико. – Паром пришел? – спросила я. – Нет, но им показалось, что он на подходе, – ответил Нико. Роза сидела повесив голову, будто задремав. Некоторое время было тихо. Я покосилась на Нико, глядевшего на вечернюю звезду с таким видом, словно он надеялся: она что-то расскажет ему. – Нико? – Мм? – Там… на Арсенальном дворе, когда ты ударил мечом Дракана… – Да, – сухо прервал он меня. – Я вовсе не забыл об этом. – Ты ударил его плашмя. – Да! – А мог бы лезвием. Мог бы убить его! Он не произнес ни слова. – Нико… после всего, что он натворил… Почему ты не сделал то же самое? Почему не отнял у него жизнь? С глубоким вздохом он быстро глянул в мою сторону. – Этого я не знаю, – пробормотал он. – Я просто не смог. Мы молча сидели, глядя вдвоем на вечернюю звезду. Моя рука дико болела, но после сна я чувствовала себя чуточку бодрее, и у меня меньше кружилась голова. Но вот зашелестели стебли камыша, и Вдова вместе с моей матерью вынырнули из зарослей. – Паром здесь, – сообщила Вдова. – Мы сейчас же тронемся в путь. Нико помог мне встать. Я по-прежнему едва держалась на ногах и поэтому не сразу обратила внимание, что Роза все еще сидит на месте. – Пошли! – позвала ее я. Она покачала головой: – Нет! Лучше нам попрощаться сразу. – О чем ты? Куда же ты собираешься идти? – Домой. – Домой? – В Грязный город! К моей матери! Я заметила, что во всяком случае Ауна она не упомянула. – Тогда ты просто сдурела, – сердито сказала я. – Ты что, думаешь, будто можешь вернуться обратно, словно ничего не произошло? Ведь ты воткнула нож в ногу Дракана, Роза! – Она посмотрела на меня блестящими от слез глазами. Но она не плакала, не хотела плакать. – А ты как думаешь, куда мне еще податься? Голос ее был тверд и враждебен, но я знала, что в душе она чувствовала вовсе иное. – Само собой, вместе с нами. Правда, матушка? Она кивнула: – Роза, добро пожаловать к нам! Мы пошлем весточку твоей маме, чтоб она знала, куда ты подевалась. Но Дина права! В Дунарк тебе возвращаться нельзя. Уголок рта Розы дрогнул… – Вы так думаете? – Ну да! – Но… – Но что? Не вставая, она энергичными движениями рвала на мелкие кусочки стебель камыша. – Ведь только то, что я… что я не знаю… что я не ведаю… – Она запнулась, а потом продолжила свою речь в том же воинственном тоне, с которым я уже была так хорошо знакома: – Легко тебе быть такой храброй! У тебя есть твоя мама, и твоя семья, и Нико, и… а у меня никого нет. Да и… я никогда нигде, кроме Дунарка, не бывала. – У тебя ведь есть я. – Я слегка обиделась. – И я, – присоединился ко мне Нико. – На самом деле я твой должник. Возможно, ты об этом забыла, но я-то не забыл. Роза по-прежнему терзала камыш на все более мелкие и мелкие кусочки. Мне хотелось схватить эти ощипывающие и рвущие стебелек руки и заставить их прекратить свое занятие, но я не посмела… В какие-то минуты с Розой надо было соблюдать осторожность. Сильная, она была в то же время уязвимой. Можно было пожалеть Розу. Но она бы этого не дозволила. |