Онлайн книга «Лесная ведунья»
|
— Ведьма, там за избой времянка, в ней бочка, в бочке той вода не студеная, теплая, нагрел на костре, а не магией. Удивилась я, поблагодарила рассеянно, да только хорошо б и с Водей увидеться. — Прости, охранябушка, мне в заводи привыч… — и не договорила я. Маг перебил, добавив: — И полотенца там, во времянке, и мыло душистое, русалки принесли. Надо же, от самих русалок мыло. Эти мне и мыло свое — да ни в жизнь не принесли бы. У русалок мыло особое, из минералов да магии, от такого волосы растут блестящие да гладкие, и без гребня расчесать можно, а уж сверкают и в лунном свете, что уж про солнечный говорить. Вот только с чего щедрость такая подозрительная? На русалок посмотрела пристально, девицы они коварные, коварно же и лысинки свои погладили, мол «Смотри, милый маг, какие мы красивущие, не то, что эта ведьма волосатая». И я решила поутру к водяному схожу, а то и так за весь день намаялась. *** Времянка — это сильно охранябушка преуменьшил, построил целую баню справную. И не бочка воды тут была — а ванна деревянная, круглая, из дуба что тепло долго держит, кольцом стали окованная, чтобы не разбухала, и вода в ней такая теплая… Скинула рубаху, исподнее тоже скинула, в ванную забралась, глаза прикрыла, чувствуя тепло блаженное… Сколько ж не мылась я вот так, в воде теплой? Много… так много. А ванна? Лишь раз я лежала в ней так, погрузившись по самый подбородок и чувствуя тепло, словно проникающее под кожу, заставляя разомлеть, расслабиться, отринуть все тревоги и печали, и не улыбаться при мысли о том, что завтра я стану невестой и самый красивый парубок в мире прикоснется губами к моим губам и назовет своей… Тиромир… Тиромир, краше тебя не было никого для меня. Никого во всем свете! Никого на всей земле! Ты же солнцем для меня был, Тиромир, моим другом сердешным… а стал врагом лютым, врагом безжалостным. Кто же знал, что все так выйдет… Да дело прошлое. Лес — он лечит, все лечит. Со временем, но лечит. Лес это жизнь, и в этой жизни на смену павшему дереву, всегда придет новое, а сгоревшая сосна опадет сотнями семян из раскрывшихся шишек. Лес лечит, вот и меня вылечил, от любви и от вины, от горя и надежд. И лес учит прощать. Я простила. Себя простила, а его никогда не прощу! *** Из бани вышла грустная, не к добру все эти воспоминания накатили, на носочках прошла к избе, по ступенькам поднялась, в дом вошла и вдруг почувствовала — не так что-то. И не пойму что, но не так. Что-то такое странное, из прошлой жизни явственно, я бы даже сказала что-то сомнительное, вот только что? Постояла, подумала. Вышла из избы посмотрела на люд и нелюд притихший и поинтересовалась: — А у всех все хорошо? На меня все смотрели… странно. Маг только не смотрел, он молча ел, и глаз от тарелки не поднимал. — Эм… — неудобно как-то даже стало. — Охранябушка, миленький, ты в порядке ли? Маг есть перестал. Русалки переводили взгляд с меня на него и обратно, от чего головы их лысые блестели в свете костра, кот ел, но судя по выражению его морды, что-то явно было не так. Домовой хихикал, но это явно от поганок, надо сказать лешему, чтобы приглядывал за ним, а то переест же, тогда вообще шалить начнет. И тут маг голос подал: — Ведьма, оделась бы ты. Я как стояла… Так и стала красная аки маков цвет. Маг! Елки-иголки, он же мужик! Еще и аристократ явно! Юркнула в избу, в зеркало на себя поглядела. Красная, как есть красная, и не мудрено — в одном полотенце кортесеньком по двору разгуливаю! Стыдоба то какая! И чем только думала?! А просто русалки тут чуть ли не в исподнем, кот он свой, домовой тоже свой, Михантий опять же…Ох стыдоба то какая… Когда домовой пришел звать вечерять, я отказалась. Нет, есть хотелось, очень хотелось, но как вспомню… — Извиняй, домовой, не ко времени мне, заниматься нужно. Домовой похихикал, и что-то мне подсказывает, что не поганки тому виной, да и вышел. Но и минуты не минуло, как в избу поднялся маг. Прошел к столу, учебники подвинул небрежно, и поставил передо мной поднос деревянный, небось сам и изготовил, на подносе хлеб, сыр, похлебка мясная да морковь варенная. Но на этом дело не кончилось. — Весь, я не знаю как у вас, лесных ведуний, но нас, магов, книги обычно читают вот так. После чего взял и развернул мой учебник. То есть я все это время книгу наоборот держала… — А у нас так принято! — не знаю, от чего возмутилась, но возмутилась. — Я так и понял, — насмешливо ответил маг. И ушел. И я то думала мне до этого стыдно было. Ошиблась я. Теперь стыдно было так, что и словами не выразить. Ела молча. Молча и зло. В печи хихикал домовой. Пока сердилась, сама не заметила, как все съела, но вот на «спасибо» меня не хватило. Умылась у зеркала, месяцу время загадала, да и спать легла. *** Едва в сон ведуний провалилась, обнаружила чащу на охоте. Охотиться моя зловредина очень любила, особенно на ведьмаков и магов. А уж если на двоих разом — у нее вся душа пела. Сейчас такая охота и шла. На севере леса заповедного не цветущий, по причине того что солнце село, ромашки закрылись, чертил письмена магические ведьмак. На западе тем же самым занимался маг, да не простой, а хорошо знакомый мне — Тиромир. Чертил сам, да рядом с ним сидел отец его — Ингеборг. — Я ей устрою — ведьмин суд, тварь подколодная! — шипел маг.- Я ей весь лес сожгу, тварь подлая! — Угомонись! — прикрикнул на него последний архимаг королевства. — Заратар один из сильнейших магов Побрани, его словам стоит верить — Валкирин не хозяйка леса, она лишь прислуга у ведуньи. Как интересно… И не только мне интересно стало, чаща и та прислушалась. Тиромир же резко выпрямился, с ненавистью на отца поглядел и вопросил: — А ты молчать будешь? Маму на суд поволокли, а ты молчать будешь, да, отец? Всегда молчал, и сейчас промолчишь? Архимаг молчать не стал, напротив — приказал магистру: — Заткнись! Псидел, глядя на сына, и добавил: — Славастену не обвинят, доказательств у них нет. Ха-ха три раза. Доказательств нет, это правда, но ведьмам доказательства и не нужны — несправедливость они видят. И злобу видят. И вину. И все что им требуется — слово ведьмы. Я долго молчала, очень долго, все время боялась, что Лесная Сила правду проведает, последствий для себя опасалась — но время страха прошло! — А если доказательств нет, почему мать до последнего лететь не хотела? — прорычал Тиромир и палку отшвырнул, которой знак магический чертил, да не дочертил. |