Онлайн книга «Конечная – Бельц»
|
Мертвое тело Жюгана оставалось для него неразрешимой загадкой. Обезглавленное и выпотрошенное, как тушка кролика. Господи боже мой, кто мог такое сделать? По крайней мере, у кого хватило бы на это физической силы? Вдобавок такие странные обстоятельства: пляж, раннее утро, все тело в водорослях… Уму непостижимо. Ни один убийца, обладающий хоть каплей здравого смысла, не будет совершать преступление таким образом. Когда непрестанно стучишь в запертую дверь, единственное, что остается, – отыскать мотив. Фонтана убеждал себя, что только так он размотает этот клубок. Если он не может понять логики самого преступления, нужно искать ее в мотивах убийцы. Кто-то возненавидел беднягу Жюгана, и до того сильно, что ранним утром на пляже порезал мужика на куски. Оставалось разобраться почему. Если бы он узнал, что побудило убийцу на столь отчаянный шаг, то вычислил бы его, а дальше все бы само сложилось. Именно с этой позиции он допрашивал свидетелей; искал ту трещину, которая точно существовала в отношениях между Пьерриком Жюганом и одним из этих чертовых моряков с Бельца. Но к настоящему моменту ему так и не удалось найти ничего заслуживающего внимания. – Комиссар! Комиссар… Фонтана почувствовал чье-то прикосновение к рукаву своего пальто. Подняв глаза, он увидел перед собой лейтенанта Николя, запыхавшегося, с выпученными глазами и такого наэлектризованного, будто он еще с утра сунул пальцы в розетку и приклеился к ней навечно. – Комиссар, – повторил он тихо, как будто пытался вывести Фонтана из глубокого сна. – А? – Я вас искал. У нас новости. – У меня тоже, – ответил Фонтана, словно стряхнув с себя оцепенение и обретая ясность мыслей. – Я наконец придумал, как продать журналюгам бельцскую историю. Мы в два счета выберемся из этой задницы. Преподнесем им чудный подарок с бантиком, и они набросятся на него как саранча – вот увидишь… – Выслушайте меня, это срочно, – упрямо проговорил Николь. Фонтана сердито поморщился. Он внимательно взглянул на лейтенанта и обнаружил, что лицо у него какое-то не такое, как обычно. Эту физиономию он знал уже довольно хорошо, но, похоже, сейчас она и вправду удивила его своим видом. Фонтана улыбнулся. Высокий барный табурет добавил ему сантиметров десять, и теперь он смотрел своему подчиненному прямо в глаза – пожалуй, впервые. – Комиссар, жена жертвы… Вы помните, о ней говорил наш первый свидетель. Или второй, уже не помню. – И что? – Мы ее допросили. Она призналась. – В чем? – В убийстве. Сказала, что это она убила мужа. – Издеваешься? – Нет. Она у вас в кабинете. В ее показаниях сплошные нестыковки, к ним лучше подходить с осторожностью, но… – Что «но»? – Это ведь признание. Фонтана сполз с табурета, порылся в кармане, бросил две монеты на стойку и поспешно вышел из кафе «Пор-Луи». Пятью минутами позже он уже открывал дверь в свой кабинет и, войдя, бросил пальто на спинку кресла. Николь сделал знак выйти полицейскому в форме. Он взял распечатку показаний Терезы Жюган и подал ее Фонтана. Тот пробежал глазами по строкам, потом внимательно взглянул на женщину. Она сидела перед ним в сером плаще, который даже не удосужилась снять, и смотрела в пол. – Мадам Жюган, комиссар Фонтана, я руковожу расследованием убийства вашего мужа. Тереза медленно подняла на него взгляд. – Вы заявили лейтенанту Николю, что якобы виновны в смерти вашего мужа. Это так? Тереза утвердительно кивнула. Фонтана выпятил челюсть и обменялся с лейтенантом тревожным взглядом. – Мне хотелось бы знать, мадам Жюган, отдаете ли вы себе отчет в том, насколько серьезно подобное заявление. Тереза не ответила. Она уставилась покрасневшими глазами на комиссара, потом на лейтенанта и снова на комиссара. Несмотря на морщинки на лбу и слегка расплывшуюся фигуру, она выглядела еще вполне привлекательно. Ее живой взгляд свидетельствовал о потрясающей душевной стойкости перед лицом событий, которые она переживала. – Мадам, вы заявили, что убили своего мужа. Когда вы подпишете свои показания, вас возьмут под стражу, отправят в тюрьму, потом вы предстанете перед судом присяжных и будете осуждены за умышленное убийство. Какие бы данные ни представило следствие – разве что будет доказано, что вы склонны к фантазиям, – ваше признание автоматически повлечет за собой приговор. Вы понимаете, о чем я? Тереза сидела, застыв в напряжении. У нее пересохло в горле и изо рта вылетали едва различимые звуки. – Его убила я, – проговорила она, сжав кулаки. – Ладно, – вздохнул Фонтана и откинулся на спинку кресла, держа в руке показания Терезы. – Вы здесь говорите, что муж избивал вас и по этой причине вы его якобы убили… Так оно и есть? – Да. – Как долго он наносил вам побои? – Три года. С тех пор, как у него пошли плохо дела. – Вы хотите сказать, в финансовом смысле? – Да, – сдавленным голосом подтвердила Тереза. – Поначалу… он таким не был. Но море взяло его за горло. Он уже не справлялся. Работал как каторжный, скажу я вам, но ему едва хватало денег на то, чтобы покрыть наши расходы. Бывали месяцы, когда после всех его выплат нам не на что было жить. – Он пил? – Да. Ходил в бар три раза в неделю, а в последнее время почти каждый день. – И когда он напивался, он поднимал на вас руку… – Да. Он бил меня. А еще, возвращаясь из бара, он заставлял меня… он брал меня силой. Фонтана знаком показал, что понимает. – Вот за это вы его и убили. Тереза разрыдалась. Она обхватила голову руками. – Однажды вечером… это было незадолго до его смерти… он пришел домой совершенно пьяный. Еле держался на ногах. Устроил внизу адский шум. Включил телевизор на полную громкость. Меня разбудил. Я спустилась, и мы поссорились. Я сказала ему, что он слишком много пьет, что это плохо кончится. Ну, слово за слово… Голос Терезы дрожал. – Он тогда пошел на кухню и вернулся со сковородкой. И меня ею ударил. Изо всех сил. Думала, он меня убьет. Такое случилось в первый раз, месье комиссар. Впервые он ударил меня каким-то предметом. – И вы решили, что дальше будет только хуже? Тереза помедлила и снова заговорила: – Да. В тот вечер и я правда думала, что он меня убьет. Я сказала себе: сегодня он взял сковородку, а в следующий раз возьмет нож. Я лежала на полу, вся в крови. Ее было так много: на волосах, на лице, на одежде… Я выла про себя, кричала: пусть бы он умер! Сдохни, мерзавец, сдохни… Так я и сказала. Слово в слово, месье комиссар. – А потом? – спросил Фонтана. |