Книга Варвар 2. Исступление, страница 44 – Анастасия Шерр

Хаджиев отпускает меня, замучено вздыхает.

— Когда-нибудь я тебя выпорю.

— Не посмеешь, — улыбаюсь сквозь слёзы, и он надвигается на меня скалой. Нависает огромным валуном, а я касаюсь кончиками пальцев рельефных бицепсов. Порхаю по ним легкими движениями, и сердце начинает колотиться, как в первый день знакомства. Теперь я вспоминаю тот день без содрогания и даже ощущаю лёгкое возбуждение.

— Уверена? Думаешь, запрягла Варвара, да?

Ничего не отвечаю, но по моему взгляду всё и так понятно. Марат хватает меня и с рыком утаскивает за собой. Благо, Виталик слишком занят ёлкой и не обращает на нас внимания.

— Ой, ты что? Сейчас? Нет! Марат, перестань! — хохочу, отбиваясь от него, но Хаджиеву удары моих кулаков, как слону дробина.

Склоняется ко мне, целует в губы. Жарко, волнующе. Обычно, когда люди давно вместе, всё приедается, чувства притупляются, и в итоге остаётся лишь привычка. Но есть и уникумы. Сколько бы лет ни прошло, как бы ни заел быт, они никогда не превратятся в унылых соседей по кровати. Вот мы с Маратом относимся ко второй группе. Мне кажется, я буду бесстыдно течь от него даже в старости.

— Нельзя оставлять Виталика, он там все игрушки переколотит, — сопротивляюсь уже совсем неубедительно и чувствую, как предательски подгибаются коленки.

— Новые купим, — прижимает к себе, насколько позволяет мой кругленький животик, и ныряет рукой в мои штаны.

— Марат! Ну ты что? — из моей груди вырывается стон, и Хаджиев победно улыбается.

Его пальцы со знанием дела отодвигают трусики в сторону и касаются уже влажных складочек, а я практически стекаю по стене.

— Ох… — с губ слетает что-то похожее на приглушённый крик, и Марат закрывает мне рот ладонью.

Входит пальцами в меня и шумно выдыхает, явно сдерживая своё желание.

— У меня от тебя яйца по швам трещат, — рычит в ухо и прикусывает мочку. Доводит меня до пика всего несколькими движениями и подхватывает второй рукой за талию, когда мои ноги всё же отказывают.

Неотрывно глядя мне в глаза, подносит к своим губам пальцы, которыми меня ласкал, и показательно облизывает их. Жадно. Голодно. С усмешкой. От такого зрелища у меня кружится голова, и становится невыносимо жарко. Снова.

— Ты ненормальный…

— Ненормально — это когда мужик с полными до скрежета яйцами ходит. А это нормально.

Краснею от его грязных выражений и от них же завожусь. Опять…

— Потерпи немного, сейчас Виталика уложу и приду, — шепчу ему в губы и не без усилий отрываю от них взгляд.

А много позже лежу на груди своего Варвара и пальцем выписываю на ней узоры. Он задумчиво поглаживает мою спину, а там, под сердцем, ворочается маленькое счастье. И так тепло, так уютно, что от радости наворачиваются слёзы. Тихо шмыгаю носом, и Марат обращает на это внимание.

— Ты опять?

Гормоны. Ничего не могу с ними поделать. То смеюсь без причины, то рыдаю. И так постоянно.

— Прости. Захотелось просто.

Он покачал головой, вздохнул.

— Что? Тяжело со мной, да? Думал, ты один такой сложный?

Марат вздёрнул брови, одарил меня задорной усмешкой.

— Меня всё устраивает, пока ты рядом.

— Пока? Ты думаешь, что я смогу уйти?

— Не думаю. Потому что я тебя не отпущу. Кажется, мы это уже обсуждали.

Чтобы погасить мгновенно вспыхнувшую искру его ярости, я обняла мужа крепче, прижалась своей щекой к его.

— Не злись. Мы же договорились, что теперь всё будет по-другому. Или ты до сих пор не можешь меня простить?

Он прижал меня крепче, натянул на обнажённую спину одеяло.

— Я забыл уже всё. Мы оба виноваты. Но тогда… Я тебя наказать хотел, понимаешь? Думал, не прощу никогда за то, что сбежала. Ты можешь устраивать мне истерики, можешь буянить и бить посуду. Можешь дуться и не разговаривать. Всё, что вам, женщинам, нравится делать в таких случаях. Но уходить, бросать своего мужчину — это последнее дело, Снежан. Понимаешь меня?

— И как же ты хотел меня наказать? — замурлыкала ему в шею, а Хаджиев тяжко вздохнул.

— Хотел оставить тебя одну. На всю жизнь. Нет, я не собирался лишать тебя детей. Но ни один мужик больше не появился бы в твоей жизни.

— И ты?

— И я.

Вот тут стало обидно. Я, значит, по нему скучала, рыдала в подушку. А он меня в монастырь… Несправедливо.

— Но я не уверен, что смог бы это сделать. Тогда был уверен, а сейчас — нет. Ты ж как наркотик. Меня ломает всего, когда я о тебе думаю.

— Правда?

— Правда. Я ведь следил за тобой. В бабкиной избушке камер понатыкал. За каждым твоим шагом наблюдал.

— Ах ты ж… Хаджиев, ты не меняешься! — стукнула его по груди и в ответ получила ехидную ухмылочку. — Сталкер ненормальный.

Он задумчиво погладил мою щеку, надавил большим пальцем на нижнюю губу.

— Я познакомлю тебя со своей мамой. Уверен, вы с ней подружитесь.

Кхм… Сказать ему, что мне и папы хватило или не стоит?

— Мне кажется, я не слишком-то нравлюсь твоим родственникам. Может не нужно больше экспериментировать?

Марат цыкнул, покачал головой.

— Не сердись на моего отца. Несмотря на то, что он пытался женить меня на другой женщине, пользу всё же привнёс. Я тогда много чего понял. Когда осознал, что тебя рядом может не оказаться, понял, что месть, оскорблённое самолюбие — ничто. Отец помог мне принять самое необходимое решение.

Упоминание о той, другой, вызвало глухое раздражение.

— И что теперь? Эта девушка… Она выйдет за другого?

Губы Марата скривились в странной улыбке.

— Всё возможно. Но это не в её интересах. По сравнению с ним, я очень милый парень.

Что ж.

Этого мне достаточно. Возможно, кто-то посчитает меня злобной, ревнивой бабой, но я никому не желаю плохого. Только пусть держатся подальше от моей семьи.

* * *

— Как идут поиски? — Марат с удивлением отметил, что брат много пьёт. Будто пожар внутри погасить пытается.

Знакомо. Он хорошо помнил эти ощущения. Когда днём и ночью нет покоя, потому что в голову всё время лезет навязчивая идея. Иногда кажется, будто ты сходишь с ума и превращаешься в долбанного преследователя, безумца с замашками маньяка.

— Да никак! Но я знаю, что эта дрянь сама сбежала! — зло громыхнул кулаком по столу. — Никто её не похищал. Она заранее подготовилась. Взяла только свои украшения.

— Держи свои эмоции в узде, Валид. Бесконтрольные выпады — для тебя теперь непозволительная роскошь. Злит то, что девчонка сбежала сама или то, что не досталась тебе?