Онлайн книга «Сага о бедных Гольдманах»
|
– Мама, будешь с нами играть? – Ксения, волоча больную ногу, задумчиво проковыляла из одной части кухни в другую. – Мы в Израиле в лагере играли в такую игру, – объяснил Кирилл. – Одна часть кухни обозначает «да», другая – «нет». Мы задаем друг другу вопросы и занимаем часть, соответствующую нашему мнению – «да» или «нет». Перемещение создает наглядность и заставляет глубже задуматься над ответом. – Спрашивайте, – согласно кивнула Лиза. Ее очень интересовал этот мальчик с удлиненным ангельским лицом, так неожиданно привязавшийся к дочери и деду. – Мой вопрос, – начал ангел. – Можно ли евреям жениться на русских? Моня резво побежал в часть «да». – Моисей Давидович, обоснуйте свое мнение. Дед пожал плечами: – Почему нет? Лично я ничего не имею против. Пусть женятся на ком хотят. У меня, например, Манечка моя, так лучше не бывает... Ксения по стульям переползла в «да»: – Мне вообще параллельно, кто я и кто мои друзья! Кирилл разочарованно хмыкнул: – Не получается игры, мы все думаем одинаково. А вот в лагере со мной все спорили... Я сказал «да, можно жениться», ведь моя мама еврейка, а папа русский, я, значит, половинка. А они говорят, что я не половинка, а настоящий еврей, по матери. Так что же мне тогда – идти в «нет»? Я подумал и остался в «да», ведь иначе меня не было бы на свете. Лиза поставила на стол чашки и налила чай. Что, спрашивается, этот ангел нашел в Ксении с ее любовными романчиками и вечным хихиканьем? – Я думаю о религии: принять православие или выбрать иудаизм? – задумчиво проговорил ангел. – У моих родителей в спальне икона Святителя. Никола помещен где-то в глубине, когда к нему приближаешься, он закрывает глаза, а отходишь – он на тебя смотрит. – Я не думала, что ребят твоего возраста интересуют вопросы религии, – вытянув из пачки сигарету, заметила Лиза. Моня встрепенулся и значительно поднял палец: – Послушайте меня, что мне сказал в синагоге один умный человек! Он сказал, у евреев «верующая кровь»... – Это значит, что еврею легко верить в Бога, принять любую веру, перейти в православие, – продолжил Кирилл. – С другой стороны, кто-то же должен продолжать традиции предков... Кирилл с таким обожанием смотрел на деда, а Ксения на Кирилла, что Лиза почувствовала себя в этой компании лишней. Эта сцена вызвала в ней и другие мысли. Сыну Олега так хорошо в ее доме... Если они с Олегом когда-нибудь решат изменить свою жизнь, мальчик не будет препятствием... Это хорошо. Грустная получалась любовь. Уже и в мотель съездили, и у приятеля Олега встречались, а все равно грустная. Как будто знали, что должны расстаться. – Я на майские праздники на дачу поеду. – Олег сказал легко, а сам подумал: «Неделю не увидимся». Лиза вдруг заплакала. Стала похожа на себя в юности – на некрасивую, злобную девчонку. Уселась на кровати, обхватила колени руками. Коленки торчат. Еще больше ее жалко. – Лиза, ты меня любишь? – А ты? Господи, Ксения права, мне сорок лет, а я играю в детские игры! – Я... люблю, почему детские, – удивился Олег. Лиза представила, как Олег в старых джинсах будет вилами сгребать оставшийся зимний мусор на участке, Аня – сажать цветы, он наклонится над ней, скажет: «Давай здесь, под яблоней, посадим нарциссы, красиво будет!» Она кивнет, а Олег ласково скажет: «Ну что, опять думаешь над своим романом?» Кирилл с Додиком починят расшатавшуюся дверь на втором этаже, а Дина будет кричать: «Отпусти ребенка на воздух, он и так совсем зеленый!» Лиза сжала зубы и застонала. – А мне такой любви не надо, – враждебно выплюнула она, – у меня уже чужое было... При полной откровенности между ними Лиза избегала говорить о его семье, об Ане, о своем детстве. – Лиза! При чем тут мы с тобой? – Олег непонимающе улыбнулся. – О нет, очень даже при чем! С меня хватит. Я уже давно взрослая. Мне этих детских страстей – во как хватило! Я и тебя хотела, не знаю любила или, как всегда, хотела того, что ее... «Это уже точно от злости», – отметила Лиза. – Ты меня любила... – обиделся Олег. – При чем тут Аня? – Любила-разлюбила... Вот ты уйдешь ко мне сейчас? Говоришь, любишь меня, а с ней на дачу едешь! – Лиза подняла заплаканное лицо и сверкнула глазами. – Уйдешь? Или поедешь картошку копать? – Лиза, у меня сын... – Олег все еще не мог поверить: в одну минуту Лиза, такая спокойная и достойная, превратилась в скандальную тетку, банально требующую немедленного развода своего любовника. – А у меня дочь, ну и что? У всех дети, и все разводятся. – Я не могу. Кирилл... он для меня... от него не уйду. Особый случай. – У вас всегда особый случай, вы все особенные, а я всегда одна... «Сказать ей, что Кирюша... приемный?..» «А если бы я ему сейчас сказала, что Ксения его дочь? – Лиза мгновенно начала просчитывать варианты. – Можно взять с него честное слово, что он никогда ей об этом не скажет...» Лиза, не слушая его, смотрела перед собой: «Нет, про Ксению не скажу. Невозможно. Мир перевернется». – Ну и прощай. Ты меня опять предал. Вот видишь, опять все Ане досталось. – Лиза неприятно засмеялась. – Ее все любят! «Нет, не скажу, что приемный, не могу, это только наше...» Подумать о сыне «приемный ребенок» было невозможно, неправильно, а произнести вслух – все равно что поставить самого себя на голову. К тому же, если он уйдет, его выдавят из жизни Кирилла, как кусочек зубной пасты из тюбика... Его в семье назначили отцом... Да, так и будет, выдавят и смоют в раковину! Олег закричал: – Да что ей досталось-то? Она знает, что я ее не люблю, что я ей всегда изменял, с самого начала!.. – Это все нюансы, ваш личный семейный стиль. Ты – ее муж. А больше ты – никто. На тебе штамп стоит: «оплачено». – Лизе захотелось уязвить его побольнее, и она размеренно повторила: – Без нее и без ее папочки с его фирмой ты – никто. – И добавила, как строптивая восьмиклассница: – Не смей мне больше звонить. Олег не позвонил. Даже не так больно оказалось, как он боялся. Она права, умная Бедная Лиза. Они не дети, чтобы друг друга мучить. И действительно, кто он без Ани, без тестя, без Кирюши? Никто. После майских праздников загоревший под весенним солнцем Кирилл пришел к Ксении в гости и принес ей брошку. – Папа велел отдать тебе. Сказал, тебе будет повеселее. – А мне и так весело, нога уже совсем не болит. Только вот меня бесит, что мне давно ничего не покупали. Мама обещала большой поход по магазинам. А кстати, твоя мама мне больше ничего не написала? |