Книга Секрет опричника; Преступление в слободе, страница 118 – Борис Сударушкин

После того как я бойко повторил уже дважды рассказанную мною историю, объясняющую мой интерес к Теминскому золоту, Галина Николаевна смерила меня недоверчивым взглядом и вымолвила густым, мужским голосом:

– Трудно поверить, что серьезные люди могут заниматься такими пустяками.

Я не сразу нашелся, как ответить на это замечание:

– Видите ли, история Теминского золота до того интересна, что так и просится, чтобы о ней написали очерк. Человек бежит с каторги, случайно находит в тайге богатейшее месторождение золота, потом гибнет, но имя его навсегда остается увековеченным в названии этого месторождения.

– Кто вам рассказал эту красивую байку? – грубо оборвала меня хозяйка.

– Мы разговаривали об этом с Ниной Сергеевной Теминой.

– Я так и догадалась, – в голосе Галины Николаевны появилась желчь. – Она умеет вешать лапшу на уши, только слушай.

Я растерялся:

– Неужели всю эту историю она придумала?

Мне показалось, сначала Галина Николаевна хотела дать утвердительный ответ, но в самый последний момент перерешила:

– Может, и не придумала, но и всей правды не выложила.

– В чем же состоит вся правда?

– Всей правды, наверное, кроме Бога, никто не знает. У каждого от нее по маленькому кусочку, да и то не всякий его другим показывает, – хмуро проговорила хозяйка, потом, как бы опомнившись, добавила: – И каторга была, и побег, и убили Прохора Темина в тайге. Но связывать все это с Теминским прииском – только вводить людей в заблуждение.

– За что же убили Прохора Темина?

– Мало ли бродяг рыскало тогда по тайге, – равнодушно ответила Галина Николаевна.

– О том, при каких обстоятельствах погиб Прохор Темин, Нине Сергеевне рассказал ее муж. Почему же нельзя ей поверить?

– Когда рассказал?

– Как когда? Конечно, до своей гибели на фронте.

– А вы уверены, что он погиб?

Наша беседа все больше приобретала какой-то странный характер, словно мы разговаривали на разных языках.

– А разве Игнат Темин жив?

– Не знаю, сейчас, может быть, уже и умер.

– Вы хотите сказать, он не погиб на фронте? А как же похоронка?

– Вы ее видели?

– Нет.

– Я тоже. Зато собственными глазами лет пять тому назад видела Игната живым и здоровым.

– Где видели?

– В электричке, когда с дочерью из Москвы возвращались. Он сошел в Александрове.

Я не мог справиться с изумлением.

– Может, вы обознались?

– Это исключено.

– А вы разговаривали с ним?

– Нет, не успела подойти, хотя, по правде говоря, и желания не было.

– Нине Сергеевне вы рассказали об этой встрече?

– Зачем? Она, наверняка, и сама все прекрасно знает, но продолжает разыгрывать из себя безутешную вдову.

– Все это как-то не укладывается в голове, – признался я. – А ее сыну известно, что отец жив?

Галина Николаевна секунду колебалась, прежде чем с усилием произнести:

– Вряд ли она сообщила ему об этом. А впрочем, все возможно…

Я уже говорил, что дверь в соседнюю комнату была приоткрыта. Когда Галина Николаевна сказала мне, что Игнат Темин жив, музыки стало почти не слышно, но донеслось, как скрипнула половица. Я покосился на дверь и увидел на ней тень мужчины. Он явно прислушивался к тому, о чем мы говорили.

Видимо, хозяйка тоже заметила это, встала с дивана и плотно прикрыла дверь. Тогда человек в соседней комнате вовсе выключил приемник. Несомненно, он подслушивал нас.

Кто бы это мог быть? Если зять Галины Николаевны, почему бы ему просто не выйти и не присутствовать при нашем разговоре? Или там кто-то другой, по какой-то причине не желающий, чтобы я увидел его?

Все эти вопросы и сомнения промелькнули в моей голове за считанные секунды, и я вернулся к прерванному разговору:

– Я встречался с сыном Нины Сергеевны. Он показался мне серьезным, основательным человеком. Думаю, он не стал бы скрывать, что его отец жив, если бы знал об этом.

– Если ему выгодно, промолчит как миленький, – усмехнулась Галина Николаевна.

– Разве он способен на хитрость?

– А почему бы и нет? Всеми повадками в отца.

– Похоже, вы их не любите?

– А за что любить? – вскинулась хозяйка. – Это сейчас у меня все есть: и дом, и хозяйство. А было время, мы с дочкой по чужим углам мыкались, я уборщицей работала, она в техникуме училась, едва концы с концами сводили. Тогда мои родственники обеспеченные даже не вспоминали про нас, ничем не помогли. Куда им. До других и дела нет. И Игнат такой же, я его никогда не любила: жадный и завистливый. Мой Иван хотя тоже не ангел, но прямой был: что на уме, то и на языке. А этот всю жизнь хитрил. Думаю, потому и в семью не вернулся, что воевал не так, как следовало. Ну, да Бог ему судья.

– Вы говорили, он сошел с электрички в Александрове? Он что, там и жил?

– Хотите его найти? Не советую в это дело ввязываться…

Мне послышалось в голосе Галины Николаевны скрытое беспокойство: то ли она раскаивалась, что была со мной откровенна, то ли предостерегала меня от поспешных, необдуманных поступков.

Я вовсе не собирался ехать в Александров, но пытался понять, чего мне бояться Темина, если сейчас он – глубокий старик? Или хозяйка знала, что он таит в себе какую-то опасность?

В этом подозрении меня укрепили ее последние слова:

– Что от меня услышали – забудьте… И о Теминском прииске лучше не пишите. Не всякая правда добру служит.

Хозяйка поднялась с дивана, откровенно давая понять, что мне пора уходить. И хотя мне не удалось прояснить туман вокруг истории Теминского золота, я вынужден был попрощаться с Галиной Николаевной.

«Что скрывается за ее недомолвками?» – думал я, шагая к пожарной каланче, возле которой разворачивался автобус в центр города. – Действительно ли Игнат Темин возвратился с войны? Почему тогда он живет отдельно от семьи? Знают ли о его существовании жена и сын?

Опять я мучился вопросами без ответа. Насторожило меня и поведение человека в соседней комнате, подслушивавшего наш разговор. Наверное, зря я не спросил у Галины Николаевны, кто там находится, – возможно, она развеяла хотя бы одно мое подозрение.

По дороге я несколько раз оглянулся, проверяя, не вышел ли кто-нибудь из дома следом за мной, но никого не обнаружил. На остановке внимательно всматривался в лица пассажиров, садящихся вместе со мной в автобус, но и здесь никто не обратил на себя моего внимания. Однако ощущение опасности, неожиданно возникшее в разговоре с Галиной Николаевной, не покидало меня всю дорогу.