Онлайн книга «Секрет опричника; Преступление в слободе»
– Приезжай ко мне на работу. Есть одно деловое предложение, может, оно тебя заинтересует… Почему-то мне сразу подумалось, что это предложение каким-то образом связано с Отто Бэром и тайником опричника. Однако меня насторожил голос Марка – была в нем какая-то особая, казенная натянутость. Или Марк был в кабинете не один, потому так строго, официально, и разговаривал со мной? Выяснять отношения по телефону я не стал, поймал такси и вскоре поднимался по широкой парадной лестнице солидного старинного особняка, стоявшего на шумном Садовом кольце. Единственным окном узкий, вытянутый в длину кабинет Марка выходил во двор, потому здесь было тихо, но несколько сумрачно. В одном углу стоял старинный мюллеровский сейф, в другом – каталожный шкаф. На стене за письменным столом висела испещренная значками карта страны и подробный план центральной части Москвы, тоже изрисованный пометками. Я не нашел в служебном кабинете Марка ни одного портрета, что крайне удивило меня. Впервые увидел своего школьного приятеля в форме майора милиции. Не сказал бы, что она шла к нему. Впрочем, наверное, мне было просто непривычно видеть его в форме, которая делала его старше и значительней. Марк действительно был в кабинете не один – за столом напротив него сидел круглолицый молоденький лейтенант с раскрытой папкой на коленях. При моем появлении он недовольно сдвинул короткие брови. Я решил подождать в коридоре и попятился назад. Но Марк, взмахнув рукой, остановил меня: – Ты нам не помешаешь, присаживайся. Все так же хмурясь, лейтенант назвался Дмитрием Смолкиным. Марк представил ему меня и добавил: – Можешь говорить при нем свободно – это с ним мы в Александрове вышли на Отто Бэра. Свой человек… Мне показалось, последнюю фразу Марк произнес с иронией, но лейтенант после такого представления больше не косился на меня. – Докладывай, чем закончилась твоя поездка в Калугу, – сказал ему Марк. По его интонации я понял, что между ними существуют не просто служебные, официальные отношения, но и дружеские. Я весь обратился в слух – наконец-то мне представилась реальная возможность выяснить, почему выпускник юридического института Марк, имеющий звание майора милиции, занимается поисками сокровищ, которые пропали четыреста лет назад? Лейтенант Смолкин опять уткнулся в папку с бумагами и заговорил высоким голосом: – При сломе старого дома нашли связку документов начала века, а среди них письмо, адресованное на станцию Брянск Риго-Орловской железной дороги Иосифу Демьяновичу Мифодьеву. Кто-то сообщает ему, что в городище Шерапово зарыт клад золотых монет и прочих драгоценностей, прилагается подробный план. – За чем же дело стало? – Мне сначала тоже так показалось – поезжай и выкапывай, – обиженно вскинулся лейтенант. – Однако городища с таким названием я не нашел. – Что решил предпринять? – Сейчас пытаюсь найти родственников Мифодьева. Может, через них узнаю, где эго Шерапово находится. – Правильно, действуй. И еще тебе задание. По этому адресу, – Марк протянул лейтенанту четвертушку бумаги, – проживает некто Иноков. Вчера был арестован его родственник, пытавшийся продать горсть золотых монет. На допросе он сразу же признался, что получил их от Инокова – будто бы тот нашел у себя на огороде целый чугунок с золотом. Я бы и сам съездил, но с товарищем надо побеседовать об одном щекотливом деле… Лейтенант вышел из кабинета. Я ждал, о каком «щекотливом деле» Марк хочет беседовать со мной, но он по какой-то причине медлил, предложил мне сигарету, мы закурили. Я понял – разговор будет неприятным. Так оно и оказалось. Тяжело вздохнув, Марк погасил в пепельнице недокуренную сигарету, выдвинул ящик письменного стола – и положил на стол газету, где был напечатан мой рассказ «Суздальский розыск» – о событиях в Александрове и аресте Отто Бэра в Ростове. – Прочитал твои воспоминания, – произнес он словно бы нехотя. – И чем недоволен? – Влетело мне за них от начальства! Ты хоть бы предупредил. Я никак не предполагал, что речь пойдет о рассказе, которому сам не придавал большого значения. – Почему ты говоришь со мной таким тоном? Что страшного случилось? Ведь это не очерк, а художественный рассказ с вымышленными героями. Марк постучал по газете указательным пальцем: – До завершения следствия об этом нельзя было писать ни строчки, а ты на всю Ивановскую раструбил. Меня этаким русским Шерлоком Холмсом представил. Я всерьез обиделся на Марка – он говорил со мной, словно с нерадивым подчиненным. – Меньше всего думал тебя прославить. Я хотел показать иностранцев вроде Отто Бэра, которые в чужой стране ведут себя, словно в своей вотчине, не считаясь с нашими законами. Какой вред я мог нанести следствию, если оно закончилось? – Следствие будет закончено, когда окончательно выяснится судьба новгородских сокровищ. – После случившегося в Борисоглебе тайник отыскать невозможно, ты это лучше меня знаешь, – все больше выходил я из себя. – Но этого не знает Отто Бэр и через подставных лиц может сделать еще одну попытку найти сокровища. Короче говоря, рассказ появился несвоевременно. Марк сосредоточенно помолчал, поглядывая на меня, и вдруг спросил, резко сменив тон: – А ты не думаешь написать о том, что произошло в Борисоглебе? – И у тебя будет повод сделать мне еще один выговор? – в сердцах сказал я. – Покорно благодарю, роль мальчика для битья меня никак не устраивает. – А может, все-таки напишешь, как в Борисоглебе случайно был уничтожен план тайника? – Зачем это вам? – Чтобы у Отто Бэра рассеялись последние надежды найти новгородские сокровища. Только у нас одна просьба – не писать, что часть плана сотрудница музея нарисовала по памяти. – Почему? – Даже в таком, неполном виде план поможет найти сокровища тому, у кого на руках дневник Ганса Бэра. А мы сделаем так, чтобы оба твоих рассказа попали на глаза чернобородому. – Надеетесь, он отдаст дневник? – Кто знает, – уклончиво ответил Марк. Я задумался. Предложение Марка показалось мне заманчивым, хотя обила еще не остыла. – Если вы считаете, что мой рассказ навредил вам, то я, выходит, просто обязан исправить свою ошибку. Так? – Брось сердиться, тут дело очень серьезное, – доверительно произнес Марк. – Речь идет не только о новгородских сокровищах. Я вспомнил, как на предварительном допросе чернобородый не сразу согласился говорить о Янтарной комнате, словно чего-то испугался тогда. Сказал о своем наблюдении Марку. – Правильно заметил, – кивнул он. – От страха чернобородый отказался отвечать, потом только сообразил, что играть в молчанку не в его интересах. |