Книга Упасть в облака, страница 51 – Светлана Слижен

Вера удивилась тому, как уверенно дочь позировала (наверное, это гены бабушки-артистки), но потом поняла, что Маша не замечает никого вокруг. И тогда захотелось прогнать этих непрошеных охотников за красивыми кадрами, которые вечно паслись в ботаническом саду со своими гигантскими объективами, но шум мог спугнуть лесную фею, и Вера промолчала. Она достала свой телефон и тоже тайком сделала пару пейзажных снимков. Кстати, если бы лесные феи существовали в современном мире, то они бы выглядели именно так – в джинсах, кроссовках и с листьями в спутанной копне волос. Таких спортивных волшебниц лучше не провоцировать на побег – не догонишь.

Мать села на скамью метрах в ста от дочери: за полчаса Маша не шевельнулась ни разу зато фотографы разошлись. Тогда Вера сходила к палатке за кофе, не выпуская беглянку из поля зрения, и с двумя источающими бодрящий аромат стаканчиками подошла к дубу с другой стороны. Постояв немного сбоку от Маши, она тихонько опустилась на траву рядом с дочерью и, когда та обернулась, молча протянула ее любимый латте.

Машка, как в детстве, еле заметно дернула нижней губой перед тем, как расплакаться, но хлюпнула носом и сдержалась. Она вытащила один наушник из уха (ну, конечно же – она слушала музыку!), взяла кофе, жадно его выпила, потом посмотрела на Веру и, не найдя в ее взгляде ноток осуждения, уткнулась головой в колени матери и подала ей один из наушников.

Не столько знаний в английском, сколько эмоций Веры хватило на то, чтобы уловить – поется о прошедшем лете, коротком веке невинности и желании проснуться, когда закончится сентябрь.

Через час Маша произнесла:

– Я пропустила школу.

– Я догадалась, – ответила Вера.

Это всё, что они сказали друг другу в этот последний день роскошного бабьего лета, который провели вместе. Назавтра обещали сильные ливни.

Следующий день начался с адской грозы еще до рассвета. Когда прозвенел будильник, Маша прижалась к матери, с которой проспала всю ночь в родительской спальне, и, не открывая глаз, спросила:

– Мам, можно я опять не пойду в школу? Я боюсь там встретить ее…

– Хорошо. Только когда выспимся, мы поговорим. Идет?

– Угу, – промычала Маша и сразу же снова засопела.

За окном надрывался ливень. Мощный ветер колошматил деревья, хлестал по домам и фонарным столбам, словно торопился вытрясти из города разноцветную листву и превратить ее в грязное месиво под ногами, чтобы прекратить уже это трехнедельное безумство в соцсетях под хэштегом «золотая осень».

Начиналась гадкая пора, от которой Вера спасалась только выпечкой и вязанием, но сегодня не было смысла затевать свое тесто – Татьяна Александровна, узнав, что «внучка заболела», еще с вечера доставила Землицыным ведро пирожков в ассортименте.

Выспавшись, мать и дочь «разожгли» электрокамин и обернулись пледами в креслах. Топить еще не начали – было неуютно.

– Разговора не избежать, так что предлагаю не тянуть, – предложила Вера.

– Ну, ОК, – нехотя согласилась Маша. – О чем говорить?

– Я бы хотела понимать, что произошло вчера и почему ты пропустила школу, а Кит скрыла от родителей, что вообще виделась с тобой.

– Ты звонила ей, что ли?

– А какой у меня был выход?

Маша опустила голову и не ответила. Вера не перебивала ее молчание и терпеливо ждала.

– Ну, короче… Она… Ну, в общем, она под утро стала приставать… Ко мне. Ну… Как-то слишком настойчиво.

– А ты?

– Ну… я сначала вроде согласилась, а потом… потом… Ну, не знаю, как сказать… Понимаешь, когда долго чего-то ждешь, представляешь, как это все будет… А потом… Ну, вот совсем не так… – Маша начала кусать губу, сдерживая слезы.

– Понимаю, – сказала Вера. – Предвкушение и реальность могут сильно не совпадать.

– Вот да!

После паузы мать спросила:

– Это у вас было в первый раз?

– Ма! Ну не было никакого раза!

– И в Черногории?

– Ой, ну, там обнимались немного и всё…

– А тут она предложила пойти дальше?

– Ну, как бы да.

– И тебе не понравилось?

– Совсем! Я даже не ожидала.

– Она не сделала тебе больно? – обеспокоенно спросила Вера.

– Не-е-ет, – недовольно закатила глаза Маша. – Дело вообще не в этом. Мне просто неприятно было, когда она дотрагивалась до меня, и всё. Блин.

– Ты ей сказала, что тебе неприятно?

– Сказала.

– А она?

– Она психанула. Типа «я не успела ничего сделать, а ты уже жалуешься». И ушла. Еще темно было. И не отвечала. А я переживала, как она до дома добралась. Потом дозвонилась, а она как заорет: «Не звони мне больше! И не пиши! А то всем расскажу, какая ты недотрога». Я… офигела просто, – Маша сглотнула и продолжила, перебирая бахрому на пледе. – Вот как я теперь в класс приду? А если она уже рассказала?

– Это вряд ли, – успокоила дочку Вера. – Ее мама сказала, что несколько дней не пустит ее в школу.

– Ма, ты такая наивная! Чтобы рассказать, не обязательно идти в школу! Все же в Сети общаются. Я теперь туда даже заглядывать боюсь…

Действительно. Только сейчас Вера осознала масштаб Машиных страхов. Дети живут в совсем другой реальности, точнее – в виртуальности. Да… Ситуация не простая.

– Мам, а это значит, что женщины – не мое? – вдруг серьезно спросила Маша.

Вера сначала запаниковала, но потом решила, будь что будет, отвечать откровенно:

– Честно говоря, я бы хотела тебе сказать, что да. Но… на самом деле… я не знаю. Не понравиться может и с мужчиной. Тем более первый раз. Твой опыт ни о чем еще не говорит.

– Думаешь, стоит еще попробовать?

Совсем не к этой мысли мать хотела подвести дочь…

– Думаю, стоит не гнать лошадей, – сказала Вера. – Время терпит. И оно само все расставит по местам. Иначе можно себя в такие комплексы загнать, что будешь вылезать много лет.

– Как ты?

– Ну… Например, как я.

– Мам, а у меня тоже проблемы с чувствительностью тела, выходит, да? – Маша пристально посмотрела на Веру.

Та с трудом сохраняла «режим откровенности».

– Не думаю, – не спеша произнесла она. – Тебе четырнадцать, и ты уже обнималась, целовалась, уже начала понимать, что тебе нравится, что нет. Теперь надо понять, что спешить нет смысла. Ты ведь уже заметила, что можно обмануть кого угодно, но себя – не получится.

Маша поджала губы и задумалась, раскачиваясь всем телом в кресле. Завернутая в плед, она была похожа на гигантскую куклу.