Онлайн книга «Как тебе такое, Iron Mask?»
|
– Нет. – Вот эта квартира, в которую вы меня затащили, не имеет к нему никакого, ни-ка-ко-го отношения!.. – Слушайте. Не хочу вам грубить. Но проспитесь, а? – А книги?! – истерил Алекс. – Думаете, я что, не помню его книг? Вы знаете, он, конечно, старый мудак, но читал он много, раньше, по крайней мере, он все-таки филолог, и была куча книг, которые мы привезли еще из Питера, например, и… А это? Что это?! Алекс начал бурно потрошить уже и верхние полки – они оказались заставлены тяжелыми однотипными томами; они уже не шлепались, а бахали, как… – Что это за хрень?! «Великий князь – Восходящий узел орбиты»?! «Монголы – Наноматериалы»? Что, fuck? «Российская энциклопедия»? Кому вообще нужна бумажная энциклопедия, кто этим пользуется?! Словарь – чего? Кто это собирал? Дизайнер интерьеров? По цвету обложек?.. Что это за бред!!! Ринат невозмутимо промолчал и сходил за кофе. Когда он вернулся, Алекс сидел в отупении среди энциклопедического разгрома. П – пертурбационная функция. – Я волнуюсь за фотографии. – Какие фотографии? – Если это квартира моего отца, то я бы хотел найти наши семейные фотографии. – Я не уверен, что они здесь. – Я забыл, как вас зовут. Неважно. Я не знаю, что у вас тут обо мне говорят. Я ведь уехал учиться. Я ведь не покидал свою страну, как тут, наверное, думают… И я, естественно, не взял с собой никаких семейных фотографий. Это было бы просто странно. – Алекс нервно хмыкнул, отпил кофе и несильно облил им ковер, чудом не попав на себя. – Конечно, я мог их отснять, но… И вот теперь я беспокоюсь. Я, блядь, очень сильно беспокоюсь! Очень. Сильно. Беспокоюсь. Ринат, кажется, начал терять терпение. – Слушайте, Алексей… – Я рано потерял мать! – Алекс оборвал его, поднял вверх указательный палец. Ему самому, вероятно, казалось, что он выглядит сейчас многозначительно и грозно. – У меня осталось очень мало ее фотографий… Очень. Мало. Фотографий. Вы понимаете? – Я думаю, вы… – Кстати!!! А где его рабочее место? – Что? – Ну стол? Стол-то у него тут есть, за которым он работает?.. Как этот… Сталин, fuck, на плакатах, где он, знаете, ночей не спит… – Я вас очень прошу, давайте вы ляжете спать. – У них всех на рабочих столах сейчас фоточки! – Алекс вытаращил глаза и схватил Рината за рукав. – Это типа модно, да?.. Ну, я уж не рассчитываю, что там фотка моя или мамы моей… Но уж ее-то фотография должна быть? Алекс так выделил «ее» и так топорно изображал безумие, что Ринату, видимо, пришлось переспросить – безо всякого, впрочем, интереса: – Кого «ее»? – Ее! И сына! Или у них дочка? Писали же, что вроде сын? – Алексей Михайлович… – Да вы идиота-то не изображайте, хотя у вас хорошо получается, конечно… Ну? Ну Валерия Иглинская! Его новая жена! Даже у нас в газетах были фотки с их свадьбы… О! Сейчас я вам покажу! Теперь Алекс уронил телефон. Не безумный принц, а позорище. – Спокойной ночи, Алексей Михайлович. – Стойте, стойте… стойте! А скажите, у них правда есть сын? – Спокойной ночи! – Ну скажите, скажите, мне правда это нужно знать! Я брат, я что, не имею права знать?.. Это было уже перебором даже для цирка. Ринат вышел. Алекс остался. Help yourself. – Ты не найдешь, чего ищешь. – Fuck, что?! – Выражаться будешь в другом месте. – Ах, папочка, ах, прости, пожалуйста! Вырвалось! – Перестань паясничать. – Тогда ты, может, мне объяснишь то, что сейчас сказал? – Ты не найдешь эти фотографии. – Ты охренел? Между прочим, это очень важные для меня… Ты не имеешь никакого права… – Ты ошибаешься. – Я не ребенок!!! Когда ты поймешь, что люди рядом с тобой имеют право на свою жизнь?! – У тебя есть своя жизнь. – Ты реально думаешь, что просто послать меня на хрен, без фоток, без памяти – это прямо самый крутой подарок в мире, да?! Но все законы погасила Для самого благая ночь. И не ответчик он за сына, Ах, ни за сына, ни за дочь. – …А вообще, конечно, да. Ты прав. Папа. Это очень крутой подарок. Потому что мама такого не получила. Она не смогла сбежать… И мне плевать, что там говорили врачи, но я знаю, что это из-за тебя!.. Там, у немой стены кремлевской, По счастью, знать не знает он, Какой лихой бедой отцовской Покрыт его загробный сон. – …И я не знаю, что потом эти гребаные психологи тебе наплели, что я этим манипулирую, что я этим чего-то добиваюсь… Господи, папа, как можно было им верить?! Как можно всерьез думать, что ребенок… О, годы юности немилой, Ее жестоких передряг. То был отец, то вдруг он – враг. А мать? Но сказано: два мира, И ничего о матерях. – Короче. Мне надоела вся эта хрень, и я валю обратно в Лондон, как только ты отдашь мне эти фотки. Хотя бы одну. Нет, fuck, не прошу!!! Если ты не отдашь эти фотки, то я вскроюсь прямо здесь. И мне похеру, как ты будешь объяснять всему миру, что твой сын сдох, запертый в какой-то кагэбэшной квартире, прямо во время этого вашего… – Я убрал эти снимки для твоего блага. Тебе нельзя их давать. – Серьезно?! А что случится? – Я понимаю, что ты не сам ищешь эти снимки, тебя попросили друзья, за которыми, возможно, стоит английская разведка или по крайней мере пресса, но это почти одно и то же. – Ты параноик. Ты все такой же гребаный параноик!.. Кому, вот скажи, какой еще, на хрен, разведке могут быть интересны старые семейные фотки?! – Они не семейные. Хотя это снято у нас дома. – Что – это? – То, как ты сидишь на коленях у [Mr. P.]а. – Что?! – Тебе было пять лет. – Погоди. Я ничего не догоняю. Ты серьезно думаешь, что мы говорим об этом?! Во-первых, на черта… Я даже забыл, что такие фотки есть… – Ты о них знал. И о них знают те, кто стоит за твоими английскими друзьями. – То есть ты думаешь, что какие-то древние фотки, на которых [Mr. P.] сидит с каким-то чужим ребенком, это какая-то сенсация? И это кому-то нужно? – Они готовы разыграть любую карту. |