Книга Восьмая Марта, страница 12 – Алиса Перова

А я, наконец, обнаружил, что она с подругой и гостеприимно махнул рукой, предлагая занять любое свободное место в этом зале, да хоть в противоположном углу.

— Братуха, тебя даже на минутку нельзя оставить одного, — рычит Геныч, — ещё след любимой женщины не остыл, а ты уже окружил себя новыми.

Мой находчивый друг на любую жизненную ситуацию способен наложить собственный сценарий. Вот только где его носило столько времени — по домам, что ли, шмотки развозил?

— Приветствую вас, коварные искусительницы! О, Ирка, это ты, что ли? Не узнал — богатой будешь!

— Твои слова да Богу в уши, Геночка. Ну, привет!

— Ирка, а ты почему не представишь нам свою прекрасную компаньонку? — Геныч переметнул заинтересованный взгляд на высокую фигуристую брюнетку.

— Я Виктория, и, кажется, Ваш друг Максим не слишком рад нашей компании, — прозвучал низкий грудной голос, задевший в моём организме самую чувствительную струну. А судя по плотоядному взгляду друга, его струна тоже напряглась.

— И сидеть в присутствии девушек тоже не слишком вежливо, — попыталась Ирка перетянуть внимание на себя.

— Да-а, это совсем безобразие! — искренне возмутился Геныч. — Но вы уж простите моего невежественного друга, обычно у него всегда встаёт при дамах, но сегодня парень основательно вымотался. Присаживайтесь, красавицы, — он выдвинул стулья для обеих, — что вам заказать?

Брюнетка хмыкнула и сосредоточила на мне возьми-меня-срочно-взгляд.

— Гена, ты совсем не изменился, всё такой же пошляк, — прокомментировала Ирка, усаживаясь напротив меня.

— Зато ты, подруга, очень даже изменилась. Всё забываю спросить, что с твоими губами, пчёлы покусали?

— Ты уже спрашивал, придурок, — зашипела Ирка, а её подруга с трудом подавила смех.

— Да? — удивился Геныч. — Но всё равно это не повод меня оскорблять. А что ты мне тогда ответила?

— Иди на хрен! — рявкнула моя бывшая и переключила свой взгляд на меня: — Макс, мы можем поговорить наедине? Ты давно вернулся в город?

— Нет, — ответил я сразу на оба вопроса.

— Что нет?

— Всё нет — вернулся недавно и поговорить наедине не можем.

— А вам обязательно при всех вести свои скучные разговоры? — бесцеремонно вмешалась брюнетка. — Гена, Вы, кажется, хотели что-то заказать?

Геныч резво шагнул навстречу плывущему к нам официанту и выдрал из его рук карту вин:

— Уважаемый, Вы прямо как по канату ступаете. Побыстрее нельзя, видите, что у наших дам трубы горят? И узнайте, когда уже наш заказ принесут.

Ирка, сделала глоток шампанского и, поняв, что уединяться с ней я не собираюсь, перешла в активное наступление:

— Макс, я очень скучала по тебе, — она накрыла своей ладонью мой сжатый кулак.

— И не ты одна, — вставил Геныч, — я тут вообще весь извёлся.

— Максим, я даже собиралась прилететь к тебе, чтобы…

— С ума сошла? Да ты бы ему всю каторгу испортила!

— Гена, умолкни, — бросила Ирка, не глядя на него. — Макс, — её ноготки впились в мою руку, — я всё помню, я ничего не забыла.

— Мы тоже, — сокрушённо добавил Геныч.

— Ты не сможешь так просто всё перечеркнуть, я знаю, что всё ещё дорога тебе.

— Вот именно, и он нашёл подешевле — отлично сэкономил, даже за ипотеку расплатился, — с удовольствием пояснил мой друг.

Я даже восхитился Иркиному упорству — она отгородилась от едких комментариев и попыталась включить несчастную брошенную невесту. Она заглядывала мне в глаза, гладила по руке, вспоминала счастливые моменты. Ещё несколько минут назад я бы не смог представить, что выдержу это. Но, вероятно, нам действительно стоило встретиться, чтобы я понял — не трогает, перегорело. Мне немного грустно от воспоминаний и некомфортно от её тёплой руки. Но мне нисколько не больно.

Ирка подалась ко мне, развалив свои тяжёлые дойки на столе, вцепилась в меня второй рукой и горячо зашептала:

— Максим, ты помнишь наше счастливое число? Оно всегда со мной и во мне…

— Нашла чем порадовать! — словно невзначай заметил Геныч, — Хотя я думал, в тебе уже больше.

— Макс, ну зачем ты поменял номер телефона? Ведь ты даже модель сменил, а я до сих пор хожу с восьмым айфоном.

Она серьёзно, что ли? Не заржал только я. У брюнетки от смеха аж слёзы выступили, Геныч же не стеснялся грохотать на весь этаж торгового центра.

— Ох, Ирка, ну ты и уникум! Береги теперь свой раритет, как память о разбитом счастье. На новый ты с такими пельменями вряд ли на… а-а… заработаешь.

Я вскинул на друга предупреждающий взгляд. Знаю, что Ирка никогда ему не нравилась, но, уважая мой выбор, он был с ней всегда внимателен и деликатен. Теперь, кажется, решил отыграться за нас обоих. Мне не было приятно — было грустно и… стыдно.

— Слушай ты, урод, как же ты достал своими тупыми шутками, — сорвалась Ирка на Геныча. — Я вообще не с тобой разговариваю.

— Фу, как грубо! Ты, Василиса Занудная, уже давно не настолько красива, чтобы мне хамить, — спокойно заявил Геныч. — Так что покрепче вцепись в свой малиновый айфон, альтернативы не будет. И держись за счастливое число, недоледи, не распаляйся.

С грохотом отодвинув стул, Ирка вскочила и, плеснув своему обидчику в лицо недопитым шампанским, выбежала из кафе.

— С-с-столько бабла на рожу, а я не успел рот пошире распахнуть, — тихо проворчал Геныч, промокая бумажной салфеткой щетинистый подбородок.

— Максим, ты на машине? — не глядя подруге вслед, поинтересовалась Виктория.

*****

— Ну, что, брат, нагулял аппетит? На вот, я попросил всё в контейнеры упаковать, — Геныч передал мне пакет и осветил фонариком пассажирское сиденье. — Ничем вы тут не заляпали?

— Садись уже, здесь всё стерильно, — распорядился я.

— Ну-ну, хорошо, что не на моём «Мурзике» поехали, он бы не вынес такого непотребства. Ты, кстати, за тётю Вику не сильно переживаешь, а то у неё там облысение намечается? Прости, братан, но когда Ирка вернулась за своим тулупом, я ей сказал, что вы пошли попудрить носики. Да уж, похоже, в честь женской дружбы назвали плавленый сырок.

— Геныч, а давай шмотьё закинем — и на каток!

— Отличная идея, брат! А то у меня коньки с седьмого класса пылятся.

Странно устроен человек. Вот вроде бы скинул с себя груз и должно быть легче… А в душе пустота… Она не тяжёлая — она пустая. Ещё утром у меня была цель, пусть не самая добродетельная, но она наполняла меня, приводила в активное движение мозговые шестерёнки.

Когда-то, под влиянием воспалённого мозга я идеализировал Ирку, и все мои стремления и победы были во имя неё. После предательства апатии не было — были ярость и азарт. И я закрутился ещё быстрее, едва себя не потерял в погоне за баблом. И ведь снова — чтобы доказать ей!