Онлайн книга «Солнце завтрашнего дня»
– Ну… Во-первых, Ника Загородская. Это его последняя пассия, – уточнил Виноградов. – Но имейте в виду, если что, я – пас. У нас коллектив маленький, и лишние склоки мне ни к чему. Я свою работу люблю и привык за нее держаться, а так можно запросто вылететь из всех проектов. Я этого, понятное дело, не могу допустить. Не могу оказаться без всяких средств и снова стать никем… – Артист замолчал. – Я все понимаю. Значит, Загородская… – протянул Павел. Почему же она мне не сказала об этом? Зачем Виктория Огурцова играет в такие сложные игры? У нее есть причины скрывать это? На стеснительную барышню она не похожа. Он сделал в блокноте витиеватую завитушку и посмотрел в окно. Погода портилась. Слякоть. Дождь. Скорее бы пошел снег – чистый, белый, скрывающий все это безобразие. Внезапно он затосковал по снегу в родном городе. Там зима всегда приводила его в состояние почти детского восторга. Он помнил, как любил в детстве лизать снег, воображая, что это мороженое… А как хорошо было слепить снежок и запустить его, например, в дерево или в одноклассника. А если бросить снежок в ветки, уже опушенные снегом, то можно наблюдать, как распускается снежная бахрома и летит, летит, сверкая, звонко-серебристая пыль… А здесь… Москва. Слякоть, траурно-черный асфальт и жуткое преступление, которое надо распутать. Странные убийства – вот уже двое так погибли, Диянов и Морозов. Что между ними общего? Просто знакомые? Или их связывало нечто иное? Это дело ему непременно нужно раскрыть, иначе он опозорится капитально. Он не может подвести отдел, отца и мать, которые верят в него, сестренку Татьяну и даже собаку Хрустю, которую подобрали дворняжкой, а сейчас она выросла в приветливого и преданного рыже-черного пса. – Как давно Загородская является любовницей Громопуло? – Я не знаю, – несколько чопорно ответил актер. – Спросите у нее самой, – с некоторой ехидцей добавил он. – Непременно, – пообещал Паша. – Так и сделаю. * * * На лестнице он столкнулся со старушкой, часто попадавшейся ему навстречу. Она гуляла с белой болонкой – Мусей. В этот раз пожилая женщина остановила Пашу. – Молодой человек, вы сейчас заняты? – Нет. А что? – У меня отвалилась ручка от кухонной двери, – умоляюще сказала она. – Не могли бы вы помочь мне? – Нет проблем, сейчас… – Меня зовут Вера Павловна. А вас? – Павел. – А по отчеству? Без него как-то нехорошо. Не принято незнакомых людей величать по имени. – Можно без отчества. Просто Павел. * * * Паша поднялся на шестой этаж и остановился перед дверью. Дерматиновая обивка, покосившиеся цифры. Через минуту он оказался в длинном коридоре, где, как ему показалось, царила полная темнота. Щелкнул свет, и первым, что увидел Павел, была белая моська. Рядом с ней – красавец кот, черный с белыми пятнами. – Вот эта дверь, – прошелестел голос старушки. – Идите за мной. В ручку был воткнут гвоздь. – Где второй, не знаю. – Инструменты есть? – Где-то были. Сейчас поищу. Вы проходите на кухню пока. Павел снял куртку и повесил ее на вешалку. Пахло лекарствами и мятой. В кухне, обставленной темной мебелью, его уже ждали: кот и моська смотрели на него во все глаза – неподвижные болванчики, шокированные приходом гостя. Вера Павловна вернулась с большим ящиком. – Кажется, здесь… Принимая из ее рук инструменты, Павел не удержался: – Позвали бы меня. Такая тяжесть… – Все сама привыкла делать, что не есть хорошо, особенно на старости лет. Но так уж жизнь распорядилась, и жаловаться на нее грех. Ручка была приделана за пять минут. Проверяя работу, Павел подергал ее несколько раз. – Вроде бы крепко сидит. Если не дергать, то все будет нормально… – Ну что вы! Какое – дергать, это я просто потянула, и она отвалилась. Давно не подкручивалась… Тут дергать некому… Павел посмотрел на моську, потом на кота. Ему показалось, что кот подмигнул. – Ну, я пошел. – А чай? Не откажитесь выпить чаю. У меня есть дивное варенье из вишни… Варенье напомнило мамино. Павел уткнулся в чашку. Когда он звонил родителям? Несколько дней назад? – Вы тут недавно… – Да, нежданное наследство свалилось в виде квартиры в этом доме. Так я здесь и оказался. – Это не очень хорошо. – Почему? – удивился Паша. – Все нежданное нужно отмаливать. В нем могут быть как хорошие, так и плохие черты. Здесь важно все очистить… Вы ходите в церковь? – Редко… – Я вам подарю икону. Молитесь в трудные минуты. Она вышла из кухни и вскоре вернулась с небольшой потемневшей иконой. – Вот. На здоровье… Вы где работаете? – В полиции. – Благородная работа… Только требует мужества и смелости… Никогда ни о чем не жалейте: ни о поспешных решениях, ни об опрометчивых шагах. Это школа жизни, которую должен пройти каждый… и чем скорее, тем лучше. В молодости хорошо закалять характер, который потом пригодится. Моська легла под стол, а кот сидел в отдалении – невозмутимый, как Будда. – Трудные дела? – Да, особенно последнее, – про себя Павел сказал «оно же первое». Распространяться на эту тему ему не хотелось. – Понимаю… – А что, по-вашему, означает роза? – внезапно спросил Павел. Под потолком мягким светом светила люстра, отчего все предметы приобрели тускло-сливочный оттенок. Глаза у Веры Павловны слезились. Сколько ей лет? Семьдесят? Восемьдесят? Тонкая ниточка губ, фарфоровая кожа в мелких морщинках. Небесно-голубые глаза… – Роза вообще-то – знак молчания, – сказала она после легкой паузы. – Давний старый символ. Молчание, которое необходимо соблюдать. А при каких обстоятельствах вы нашли розу? – спросила она с некоторым беспокойством. Павел промолчал. Сказать об этом было выше его сил. – Понимаю. Говорить нельзя. Допив чай, Павел ушел, при этом сказал старушке, что, если нужно, пусть обращается к нему. Он всегда готов прийти на помощь. Он оставил свой телефон и, спускаясь по лестнице, подумал, что день точно прожит не зря. По крайней мере, одно доброе дело он сделал. * * * До самого главрежа он пока не дошел. Набрал телефон администратора, услышал дежурное: «Театр “На грани”», представился. Ему показалось, что его узнали, и в трубке послышался легкий звук, похожий на неодобрительное причмокивание. – Константин Громопуло у себя? |