Онлайн книга «Советская литература: мифы и соблазны»
Все сдали позиции – она не умела. Поэтому, может быть, ее отъезд был драмой не только для нее, но и для России. Но она уехала. Она так не хотела уезжать, что решила показать всем буржуям, как она их называла, что в Советской России не голодают. Для этой цели она взялась раскармливать Алю. Аля привязывалась к стулу, и в нее пихалась любая каша, которая находилась: «Привезу ее толстую!» – не могла забыть, что в 1920 году погибла от голода Ирина, погибла в приюте, куда Цветаева вынуждена была ее сдать, потому что не могла уследить за двумя. Тогда она написала одно из самых страшных своих стихотворений: Две руки, легко опущенные На младенческую голову! Были – по одной на каждую — Две головки мне дарованы. Но обеими – зажатыми — Яростными – как могла! — Старшую у тьмы выхватывая — Младшей не уберегла. Словом, Цветаева с Алей уехали, встретились с Сережей, и началась мучительная заграничная жизнь. Начался ее третий период, главное произведение в котором – «Крысолов». И это, конечно, не поэма. «Крысолов» – настоящая оратория, невероятно музыкальное произведение, самая большая эпическая поэма Цветаевой, кроме незаконченного «Егорушки». История Крысолова – один из самых известных и самых старых бродячих сюжетов в мировой литературе, Крысолова обрабатывают начиная с двенадцатого века, потому что в этом бродячем сюжете есть амбивалентность, есть некоторая полисемичность, есть многосмысленность. Крысолов предполагает возможность абсолютно разной трактовки Не случайно в 1923 году сразу два автора задумывают «Крысоловов» – Цветаева и великий прозаик, мастер русской готики Александр Грин. Об истоках цветаевского «Крысолова» – балладе Карла Зимрока «Крысолов из Гамельна», балладе Роберта Браунинга «Флейтист из Гаммельна» и стихотворении Гейне «Бродячие крысы» – есть единственная довольно подробная работа Ефима Григорьевича Эткинда. Выводы его более чем спорны и совершенно неожиданны, но очень любопытны. «Крысолов» у Грина и «Крысолов» у Цветаевой появились не просто так: «В той стране, где шаги широки, / Назывались мы…….» – и пропуск, но это слово «большевики», конечно. Крысы заполонили Гаммельн (это написание Цветаевой), город мещан, обывателей, и разжирели на его богатствах: – Без борьбы человек не живет. – У меня отрастает живот: До колен, как у царских крыс. – У меня – так совсем отвис. – Без борьбы человек не жилец! – У меня разминулся жилет С животом: не разлад, а брешь. – У меня объявилась плешь. – Житие – не жысть! – Разучился грызть! – Не поход, а сласть! – Разучился красть! – Утром – булки, не меньше двух. – У меня пропадает слух. – У меня пошатнулся зуб. – У меня остывает зуд В зубах… – Без слуги не влезаю в башмак… – Есть такая дорога – большак… – Без борьбы и овраг – острог… – Хорошо без сапог! <…> – Без слуги не влезаю в обшлаг… – Есть такая дорога – большак… – В той стране, где шаги широки, Назывались мы……….. – Больше сил моих нету: пасс! – У меня заплывает глаз. – У меня опадает слог. – У меня – так совсем затек Мозг. И вдруг эти крысы, которые зажирели страшно, слышат зов боевой трубы. Это флейта, которая зовет их – куда? «Идем завоевывать Индию!» В 1922 году Ленин отказался от идеи мировой революции. В работе «Детская болезнь левизны в коммунизме» он пишет, что говорить в наше время о мировой революции может только сумасшедший, хотя за два года до этого он очень даже о ней говорил. В идею всемирной пролетарской революции верили безоглядно, была даже мечта завоевать Индию (об этом есть замечательный роман Валерия Золотухи «Великий поход за освобождение Индии»). В 1923 году в Индию даже была отправлена Центрально-азиатская экспедиция Рерихов, утверждают, что в ее составе был троцкист Яков Блюмкин. После этой экспедиции великие махатмы передали письмо вождям Советского Союза, где говорилось, что они всецело одобряют эту идею и верят в индийскую советскую республику. Вот эта мечта о Гималаях, мечта о всемирной победе зовет и крыс, и они отправляются за флейтой. Только флейта сманивает их на погибель в реку Везер. Но бургомистр отказался платить Крысолову за спасение города, и тогда Крысолов увел за собой всех детей: В царстве моем – ни свинки, ни кори, Ни высших материй, ни средних историй, Ни расовой розни, ни Гусовой казни, Ни детских болезней, ни детских боязней: Синь. Лето красно. И – время – на все. Вот уже когда Цветаева с ее гениальным чутьем предсказывает молодежные бунты 1960-х годов, левачество, весь рок-фестиваль Вудсток, всех этих детей цветов, потому что это романтика юности, это та же романтическая мечта детей о той же мировой революции. И вот здесь Эткинд задает замечательный вопрос: откуда взялся этот флейтист Крысолов и кто, собственно, имеется в виду? И Эткинд высказывает предположение, которое поражает своей новизной. В «Крысолове» очень много музыкальных ритмов: огромное их скопление и огромное их разнообразие. И конечно, в крысином ритме: Наша соль – пыль от пуль! Наша быль – рваный куль! Пусть злее чумы, — Всё ж соль земли мы! — слышится «Наш марш» Маяковского: Дней бык пег. Медленна лет арба. Наш бог бег. Сердце наш барабан. И далее угадываются мотивы «Левого марша»: Там, за горами горя солнечный край непочатый… Кто у нас автор «Флейты-позвоночника»? Флейтист – молодой красавец, входящий в город, – это Маяковский, который сманил за собой коммунистических крыс. Маяковский, один из самых популярных культурных героев, и в 1960-х годах продолжает сманивать детей уже следующего поколения. Может быть, действительно Маяковский в какой-то мере владел воображением Цветаевой, когда она сочиняла поэму. И может быть, в ее флейтисте точнее всего воплотилась гениальная амбивалентность революции. С одной стороны, великий соблазнитель, с другой – великий музыкант. Демон революции, губитель революции и сам ее жертва. Во всяком случае, такая трактовка позволяет понять главную концепцию поэмы, поэмы очень мрачной и очень беспросветной. Мечта о революции – это прекрасно. Но революция на практике – это всегда крысиный полк, крысиное племя. Революция, которой поманили детей, почти всегда оказывается пошлостью, и дети идут за пошлостью: Младшим – сладости, старшим – пряности, На все тайности, на все странности. <…> Есть у меня – не все перескажешь! — Для мальчиков – радость, для девочек – тяжесть, Нежна – перелюбишь, умна – переборешь. Для мальчиков – сладость, для девочек – горечь. <…> Точно облачко перистое, Шепот: Грета бургомистрова! (То есть дочь бургомистра идет первой.) |