Книга Французский Трофей, страница 30 – Джеки Бонати

– Едва ли, – едва различимо пробормотал себе под нос Этьен. В его отсеке, и без того крошечном, стало почти не развернуться с появлением второй койки, но его это полностью устраивало.

– Хорошего дня, Женя… Костя, – он все же нашел в себе силы улыбнуться на прощание.

– Еще увидимся, Этьен, – кивнула ему Женя, ощущая странное сосущее чувство пустоты внутри, словно ее внутренности высасывают и оставляют только пустую оболочку.

Проводив ее взглядом, Этьен переоделся и отправился к фельдшерам, готовый получить от них поручения на день. Он решил поговорить с командующим только после того, как его ноги полностью восстановятся.

Женя решила с головой погрузиться в работу, чтобы отвлечься от мыслей.

– Андрей Ионыч, что у нас на сегодня?

– Только плановые процедуры, – ответил Михайловский, просматривая записи по больным. – Может быть, капитана Василевского прооперируем, если его состояние стабилизировалось.

– Да, можно было бы, – кивнула она, прикинув, что к чему. – Посмотрим на него сейчас или после завтрака?

– После завтрака, – кивнул врач. – Василий накрывает уже. Этьен к нам присоединится? – спросил он, оторвавшись от записей.

– Не знаю, я не спросил, – призналась Женя. – Позвать его?

– Это тебе решать, Костя, он же твой друг, – ответил Михайловский. – Ты же знаешь, я ничего не имею против него.

– Просто пока у нас случилась такая ситуация, что мне нужно подумать, пока его нет рядом, – вздохнула Женя.

– Ситуация? Вы поссорились? – Андрей Ионович нахмурился и окончательно отложил записи. – Он тебя обидел чем-то? Огорчил?

Женя покраснела и вздохнула.

– Нет, наоборот… он дал понять, что я очень дорог для него, – внезапно Женя поняла, что Андрей Ионович единственный кто поймет и выслушает ее и даст совет. – Мне надо с вами поговорить…– вздохнула она.

– Что же в этом плохого? – удивленно спросил Михайловский, но поняв, что это не вся соль ситуации, только кивнул и пересел поближе к своей подопечной. – Рассказывай, Костя, я готов тебя выслушать.

– Этьен сказал, что его влечет ко мне, – пробормотала она.

– Ох ты ж, матушки святы… – для начала весьма лаконично высказался Михайловский и почесал переносицу.

Естественно, он не знал, что Этьен в курсе Жениного секрета, и ситуация показалась ему пикантнее, чем была на самом деле. Как врач, он знал о существовании таких людей, да и в светских кругах такое бывало, но лично ему сталкиваться не приходилось.

– А ты… как к этому относишься? – он задал самый логичный вопрос.

Женя сидела красная как рак, уши ее пылали.

– Я не знаю. Он хороший человек, и он знает всю правду обо мне. А потом… он поцеловал меня и, мне кажется, мне было хорошо, но я так запутался…

На самом деле, Михайловский не предполагал, что услышит в ответ, но новость об осведомленности Этьена одновременно успокоила его, а затем снова взволновала. Если бы Жене все это претило, и было неприятно, она бы просто порвала все связи с Этьеном, а не переживала бы так.

– Ох, Костя-Костя, – врач обнял ее за плечи и прижал к себе, а когда Василий сунулся в палатку, шикнул на него. – Ты сам-то чувствуешь к нему что-то?

Женя прижалась к Андрею Ионовичу как к родному отцу и вздохнула.

– Я никогда ни в кого не влюблялся, мне не с чем сравнивать, – призналась она едва слышно.

В ответ Михайловский только крякнул.

– Ох, и чудушко ты, – он покачал головой и по-отечески погладил Женю по волосам. – Раньше, значит, не чувствовал, а к нему почувствовал что-то?

– Чудушко? – вздохнула она. – К нему… не знаю, наверное. Что-то трепещет внутри и все…

– Ты ведь хочешь мое мнение услышать? Не мое это право – судить, Костенька, – Михайловский тоже вздохнул. – А что грех… Так мы и не праведники, чтобы каждый грех-то считать… людей вон убиваем, – негромко добавил он. – Но ты подумай, хорошо твоему сердцу рядом с этим человеком? Спокойно?

– Убиваем, вы правы, – кивнула она, вздыхая. – Но мы и спасаем… а с ним, да, спокойно. И трепет… необычайный. Я и не знал, что такое бывает. До двадцати лет дожил, а никогда о подобном не задумывался. Все книжки, операции, и мне это нравилось, нравится, и хватало этого, а сейчас…как будто не хватает. Считал, что сестры все зря болтают.

– Вот и слушайся своего сердца, – Андрей Ионович погладил его по плечам и поцеловал в макушку. – Только… ты мне вот что скажи – для Этьена это… как бы сказать, в порядке вещей или ты для него особенный?

Женя тут же замерла и задумалась. Ведь и впрямь, Этьен ни разу не упомянул женитьбу, и не обозначил каких-либо серьезных намерений.

– Я… не знаю. Он говорит, что я особенный, но я не знаю, кто еще был у него и есть ли кто-то во Франции.

– Мне кажется, это важно, – заметил Михайловский, искренне переживая за свою подопечную. – Для него ведь, я так понимаю, такое не в новинку. А вот ты – человек совсем неопытный. Я просто не хочу, чтобы он, грубо говоря, тобой воспользовался. Пусть он и не производит впечатления человека, способного на такое.

– Вы правы, Андрей Ионыч, – кивнула Женя. – Боже, вы не представляете, какой камень с души моей сняли, – она бросилась обнимать Михайловского. – Душу облегчили мне, а я-то думал, с ума сойду.

– Ну что ты, душа моя, – он рассмеялся и принял Женю в свои объятья. – Я всегда готов тебя выслушать. – А если душу облегчил, так за это не благодари! Помог, чем смог.

– Значит, стоит поговорить мне с ним? – спросила она, и даже дышать ей стало легче.

– Конечно! Если вы поговорите, ты для себя поймешь, чего хочешь. К тому же, если Этьен настроен серьезно, он имеет право знать, что ты думаешь об этом, – сказал врач.

– Хорошо, вечером с ним поговорю, а пока давайте позавтракаем и примемся за дела. Люди-то ждут, – воспрянула духом Женя.

Михайловский поддержал ее и кликнул Василия, чтобы нес завтрак, а то наверняка извелся там, бедолага. А после еды они отправились в лазарет, осматривать пациентов. Женя своим хорошим настроением и работоспособностью заражала всех в лагере, Михайловский заразился ее энтузиазмом и словно сбросил десяток лет. Василевского отправили готовить к операции, чтобы сразу после обеда приступить.

– Что случилось? – первой не выдержала Катерина, видя их энтузиазм. – Вы как будто лекарство от смерти изобрели.

Женя удивленно на нее посмотрела и глупо заморгала.

– Как так, Катенька? – впервые она ответила ей, даже не споткнувшись на ее имени.

– Это вы мне скажите – как? – улыбнулась она, ничуть не обидевшись. – Сияете оба, буквально излучаете энергию. Вот я и интересуюсь – в чем причина.

– Просто день хороший, Катенька, – улыбнулась ей Женя. – Василевского вот на ноги поставим – и вообще замечательно все будет.