Онлайн книга «По велению Чингисхана»
|
И вот уже у него, Тэмучина, сына Джэсэгэя и Ожулун, налетом выкрали жену, когда он привез ее в стан. Борте познала плен… Правда, в отличие от мэркитского вождя, примирившегося с положением, ему, Тэмучину, удалось вернуть судьбу в свое русло. Мать тогда так и сказала: «Не отстоишь судьбу, так она и закрутит, утянет в свои темные воды, будто в омут!» – Как дети? – спросил муж. – Что им, детям! По степи на лошадях наперегонки носятся. – А младший где? – С ними, где ему еще быть. – Он что, уже умеет сидеть в седле?! – Вот, отец! Расскажи кому, не поверят. Да он еще ходить не умел, а уже в седле держался! И от смеха ее звонкого, от порывистого прикосновения руки захолонуло сердце, до немоты обожгло неодолимое желание, страсть… И как всегда в такие мгновения резанула боль, изъедающая душу ревность к тому поганому мэркиту, который обладал ее телом, таким родным, принадлежащим только ему!.. Мать всегда решительно защищала невестку: «Меня лучше укоряй! Она расплатилась за мой грех… Тебе ли объяснять, что человек в плену неволен. Только последний дурак попытается привлечь человека к ответу за действия в подневольном состоянии». К Борте, особенно на людях, он был внимателен, уважителен, чтобы ни одна собака в степи даже подумать о ней худого не посмела! – Скоро тебе с детьми придется уехать, – сказал Чингисхан, еще раз с признательностью подумав о проницательности и дальновидности матери. – Северная ставка необходима. * * * Хан велел вызвать из сурта, где проходил совет, трех человек: Мухулая, Хубулая и Джэлмэ. – Как вы думаете, – начал он издалека, – что попытаются сделать найманы прежде всего? – Они считают себя сильнее, – ответил Джэлмэ, – поэтому, скорее всего, ударят по нашему головному войску. – При количестве их войска, которое превосходит наше в несколько раз, – принялся размышлять Джэлмэ, – они пойдут на нас со всех сторон. – Я бы на их месте, – высказался Мухулай, – при их количестве и силе сразу же напал на ставку… Хан обвел военачальников пытливым взглядом и улыбнулся: – Да, их больше, они сильны. Мы должны быть быстрее и предусмотрительнее. Поручаю вам к вечеру решить: где может располагаться ставка? Я сказал. – Ты сказал, мы услышали. Хан сидел в окружении братьев, когда в самый разгар спора тихонько вошел старик – порученец – и шепнул ему на ухо, что пришли тойоны. Хан выпрямился в знак окончания разговора и медленно поднялся. Братьям явно не понравился такой исход разговора, но они повиновались, также молча встали, склонили головы и вышли. Хан понимал: увидев у сурта орды – у штаба – трех тойонов, братья обидятся еще больше, поняв дело так, что он им не доверяет. Что поделаешь: многие родственники услышанное в сурте орды начинают разносить по округе, кичливо гордясь близостью к хану… Так что известными становятся не только грядущие дела, но и еще не выношенные планы… А в нынешние времена это недопустимо! По виду тойонов было понятно, что они пришли с готовым решением. – Сомнений нет: если найманы будут знать, где ставка, то первым делом постараются захватить ее, – сказал Мухулай. – Нужно спрятать ставку, перевезти так далеко, чтобы противнику было не добраться. Хотун Ожулун высказала идею создания северной ставки. Самые подходящие для этого места – леса и горы на берегу Богатого озера – Бай Кель. – Дорога туда трудна не только для найманов, но и для нас. А главное: там опасность грозит с востока, от хоро-туматов, – выразил сомнение Хубулай. – О месте нахождения ставки не должен знать никто, – заявил Джэлмэ. – Но как можно тайно перебраться в далекие края многочисленной ставке? Тем более что найманы наверняка через своих доверенных лиц установили слежку за каждым нашим шагом?! – заинтересовался предложением последнего хан. – Маленький зверь делает запасы в нескольких местах, заяц петляет и путает следы… В степи мы поднимем такую кутерьму, при которой никто не сможет понять, что происходит – куда движемся, зачем?! – Джэлмэ уже не мог сдерживать восторг от собственного плана. – В самых разных концах степи мы развернем… пять ставок! Распространим заведомо ложные сведения, слухи – попробуй разбери, какая из ставок настоящая! Пока найманы будут гоняться за этими призраками, ставку орды можно будет переместить в любые дали, так, что и следа ее не найти. – Хорошо, – улыбнулся хан сдержанно, но не скрывая радости. – Кого вы предлагаете тойоном ставки? – Усуна, – сказал Хубулай. – Старик лучше других знает местность и привычен к переходам. Ему также можно смело поручить всю организацию по отправке людей для северной ставки. – Верно. * * * Старый Усун, еще не ведая о своем назначении, с утра объявил, что у него предчувствие дальней дороги. Ночью ему снилось, будто он мчится меж каменных громадных гор на быке, подобно хоринцам. Пестрый бык под ним молод и скор, а впереди бежит пегий пес. Проснувшись, он с тревогой подумал: «Неужели это знак близкой смерти?» К своему изумлению, Усун, в сотнях боев глядевший в лицо смерти, на этот раз, лежа на топчане в своем сурте, испугался. Одно дело умереть героем, защищая свой народ, другое – от старости… Что поделаешь, он и в самом деле немало пожил, даже люди, как со временем все острее и ранимее начал замечать старый воин, перестают с ним считаться, принимать всерьез. «Пора, наверное, отказаться от мэгэнейства, передать свою тысячу более молодым…» – приходил к выводу Усун. Пока он пребывал в подобных раздумьях и сомнениях, вдруг явился тойон джасабыл, передал приказ хана срочно явиться в ставку. «Вот и все, – забилось сердце старого воина, – сейчас объявят, мол, спасибо тебе, послужил, хватит, передай мэгэн молодому человеку – и на покой. Будешь, конечно, помогать ему советом, подсказкой. Отдыхай!» И хоть только что Усун сам собирался отказаться от мэгэнейства, а прямо вот не продохнуть стало от участи такой. Но невозможно же отрицать явное: глаза не так зорки, уши не столь чутки… По пути старик все вздыхал, а верный конь, словно сердясь и споря с хозяином, все фыркал недовольно и мотал головой. – Ты кому прекословишь?! – тихонько шлепнул коня по макушке Усун. – Или ты тоже считаешь, что старый Усун отвоевался и теперь даже его конь может ему указывать?! Нет уж, брат, прости, со своими мыслями я пока еще справлюсь без тебя! Вот помру – ждать тебе недолго осталось, – тогда и фыркай. Скакун на эти слова опять недовольно оскалился, заржал и понесся во весь опор. – Ну вот, только мне с тобой и осталось, что по степи скакать, ровно мальчишка! Так, как бы в споре с конем, мэгэней Усун прибыл в ставку. |